Утомительные подъемы и спуски по извилистым склонам, увешанным скользкими корнями деревьев, превратились в серьезное испытание для его суставов. Поваленные деревья встречались, похоже, уже каждые двадцать футов.
Люк не мог поверить, что грудь может так сильно болеть, хотя думал, что здоров. Несмотря на курение, он тренировался три раза в неделю и бегал по выходным, но к подобной нагрузке готов не был. Он старался даже не думать о том, что чувствовали Дом с Филом.
Они заблудились как кучка жалких любителей. Вроде тех идиотов, которые пытались лезть на гору без надлежащей тренировки и правильного снаряжения. Или тех онанистов, пытавшихся пересечь океан и за которыми потом снаряжали поисково-спасательную экспедицию. После спасения, этих людей еще чествовали как героев. Но почему, если они доставили другим столько проблем? Он поверить не мог, что они превратились в таких же..
Он наклонил голову и ринулся сквозь папоротник. Стиснув зубы, прорвался через барьер боли в груди и ногах. Он не собирался сдаваться.
Зацепившись за какую-то ветку, он отлетел назад, приземлившись на задницу. Он схватил ее и попробовал сломать, но его руки оказались бессильными перед гибкостью дерева.
Он остался сидеть, чтобы перевести дыхание. Хатч настаивал, чтобы они старались придерживаться 'примерно' юго-западного направления. Но Люк интуитивно чувствовал, что тропа ведет его назад, на северо-запад. Он не стал ближе к краю леса, чем они были вчера вечером.
Он не мог больше оставаться в этом удушающем сыром лесу, давящем, сбивающем с ног, разрывающем кожу. Горло горело. Высыхающий пот выделял соль, кожу между ног и на поясе под ремнем натерло. Он хотел уже сорвать с себя одежду.
Измученные мышцы в ногах начала сводить судорога. Нужно выбираться из этой чащи. Если подлесок не поредеет, он пойдет назад и найдет остальных. Потом они вернутся по своим следам туда, откуда вышли на эту тропу днем раньше. Или, если нужно, вернется он один. И пойдет за помощью. Не зависимо от того, согласится Хатч или нет, его инстинкты говорили ему, что
Он снова проклинал решения Хатча, его нелепый необоснованный оптимизм. 'Боже, Хатч! О чем ты думал?' Стиснув зубы, он пробежался по всему сказанному Хатчем, ввергшему их в эту бездну неприятностей. Его губы зашевелились, и он принялся костерить своего друга, зная, что в последствии будет стыдиться своих слов.
Люк закрыл глаза. Попытался успокоиться и привести мысли в порядок. Вспышка ярости медленно угасла, оставив лишь дрожь в теле.
В мокрой зелени, где он сидел, было темно. До поверхности лесной почвы света доходило мало, но дождь находил дорогу. Лес буквально промок насквозь. Голова кружилась. Люк достал из кармана куртки энергетический батончик. В желудке ныло от голода. У них вообще осталась нормальная еда?
Он стал представлять себе, что случится, если они не выберутся из этого места. Найдут ли его тело, скрытое под этими кустами, сорняками и крапивой? Или его кости будут дочиста обглоданы кишащими здесь насекомыми и рыщущими в поисках пищи грызунами? Он отчетливо увидел останки своей грязной туристской одежды, выцветший рюкзак и потемневший череп, ухмыляющиеся сквозь темную листву, и присел на корточки. Нижняя часть спины ныла от сырости. Черная почва буквально высасывала из тела все тепло.
Он поспешил встать, движимый отчаянной надеждой, что каким-то чудом лес вот-вот кончится. Но удалившись от остальных за пределы слышимости, он начал беспокоится, что сошел с тропы и ломится сейчас сквозь подлесок в совершенно другом направлении. Словно лес уводит его туда, где заросли были реже. Иногда он останавливался и успокаивал себя, что идет по еле проглядывающей тропе. Ведь в противном случае он никогда уже не найдет остальных. Здесь не было ориентиров, всюду было бесконечное однообразие.
В желудке горело от жажды, во рту пересохло. Остатки воды кончились еще час назад. Если бы не дождевая вода, собирающаяся на листьях деревьев, им пришлось бы до конца дня найти проточную воду. Он сомневался, что у остальных что-то осталось во фляжках.
Через полчаса он наткнулся на гранитный постамент. Стоячий камень, увитый плющом.
20
Хатч постепенно осознал, что вокруг него стоит тишина, хотя он и отказался от совместного осмотра зданий с Филом и Домом, ковылявшими сейчас следом за ним по быстро сужающейся тропе. Лес будто замер в ожидании.
Стоило им отойти от заброшенных домов, как птицы прекратили свое щебетание. Ветер стих. Лес вокруг них погрузился в полную тишину. Было слышно лишь шарканье ног, слабый шум дождя и шорох листьев о непромокаемую ткань,
Эта тишина вызвала реакцию, ответное действие. Неожиданно для себя он с тревогой уставился на заросли по обе стороны от сужающейся тропы. А вдруг они только что снова изменили направление? Он не был уверен. Местами тропа словно распадалась на обманчиво выглядевшие темные впадины. Манящие просветы подталкивали их то в одну, то в другую сторону от еле просматривающейся тропы. Чтобы разглядеть ее среди зарослей шиповника и бледно-зеленого папоротника, ему часто приходилось напрягать зрение.
Свет почти не проникал сюда сквозь плотный полог листвы. Хатч забеспокоился, что Люк может заблудиться. Он остановился и вытер пот с глаз. Неожиданно обозлился на себя за то, что отпустил Люка одного. - Стоп.
- Что? - спросил Дом, задыхаясь от ходьбы.
Фил остановился, хрипло дыша. Хатч услышал, как тот с силой вдохнул в себя содержимое ингалятора.
- Что такое? - прошептал Дом.
Хатч поднял руку с компасом и отвел ее в сторону от сырого красного лица Дома.
- Ничего хорошего. - Он покачал головой.
- Что не так?
- Направление. - Он выпустил Дома и хлопнул руками по бедрам. - Черт!
21
Сперва Люк подумал, что это природное обнажение горной породы. В первый день похода они видели много валунов, и даже скал, торчащих из зеленой земли. Но стоило ему обойти вокруг камня и сорвать мокрый плющ с наклонной стороны, как он увидел полустертые руны. Они покрывали всю поверхность камня и были окружены овальной рамкой, густо заросшей окаменелым лишайником.
Он стал поворачиваться кругом, приседая, приподымаясь и вглядываясь в окружающие заросли. Сквозь сетку заросшего сорняком валежника он увидел в двадцати футах от себя еще один стоячий камень, а за ним еще один.
Отодвинувшись от камня и присев еще ниже, он снова заметил вьющуюся между камней тропу. Только вот идти по ней, выпрямившись, было нельзя.
Он попробовал двинуться вперед, но тут же зацепился рюкзаком за ветку и застрял. Ругаясь сквозь зубы, дал задний ход. Потом с кряхтением сбросил ношу с плеч в лиственный перегной и грязь.
Опустившись на землю, он пополз вперед по природному туннелю, сформировавшемуся над
