Ученые поставили эксперимент: положили гроздь винограда в коробку, из которой лакомство можно было достать только с помощью палки, и обучили владению палкой двух шимпанзе. Потренировавшись, шимпанзе вернулись к сородичам, которые быстро освоили навязанный метод. Те животные, кому не удалось увидеть, как это делается, остались без винограда. Но два месяца спустя большинство следовало «инструкции».
Комиссия ООН по окружающей среде приняла программу по спасению вымирающих крупных приматов. По мнению экспертов, уже через десять лет все крупные приматы на Земле могут исчезнуть. Несчастье обезьян в том, что они живут в нищих государствах. Продажа приматов в зоопарки — один из немногих способов, которым местное население может заработать на пропитание. Детеныш шимпанзе стоит 4 тысячи долларов. Детеныши гориллы и орангутана — до 10 тысяч, причем чтобы поймать малыша, надо убить его мать. Поскольку приматы живут большими и крепкими семьями, вместе с матерью убивают и заступившихся за нее родственников. Рождаемость у крупных приматов очень низкая — всего один детеныш за три-пять лет.
Случаются и человеческие трагедии — в 1985 году туземцы зарубили биолога Дайан Фосси в лесном массиве на стыке тех же Руанды, Бурунди и очень-очень Демократической Республики Конго. Видите ли, эта зловредная женщина пыталась воспрепятствовать уничтожению крупных приматов.
Ученые считают, что навыки культуры у крупных приматов возникли еще до того, как они окончательно разошлись с хомо сапиенс, поскольку маловероятно, что эти навыки появились по отдельности у трех различных видов человекообразных обезьян. Орангутаны менее других крупных обезьян близки к человеку, поэтому возникла идея: если происхождение человеческой культуры отнести еще дальше во времени, то придется заняться другими приматами, например мелкими мартышками. Но так можно спуститься по эволюционной лестнице еще ниже, до китов и дельфинов, как полагает профессор Эндрю Уайтен из Сент-Эндрюсского университета (Шотландия), руководитель программы по исследованию поведения шимпанзе. Уже высказывались соображения, что представители другого отряда, киты и дельфины, — это общественные животные, которые обладают развитым мозгом и навыками культурного поведения. А что дальше — пчелы, муравьи и тараканы?
По мнению ведущего российского приматолога, доктора биологических наук Маргариты Дерягиной, человекообразная обезьяна — лучшая модель для изучения человека как в биологическом, так и в социальном плане. ДНК приматов на 98–99 % соответствует генетическому коду человека. Мозг у крупных приматов такой же, как у австралопитека, хотя и меньше, чем у современного человека. Но это в среднем — попадаются хомо сапиенс, у которых серого вещества столько же, сколько у человекообразных соседей по эволюционной лестнице. Приматы осваивают очень сложный язык жестов, в котором находится место даже прилагательным. Они умеют составлять длинные фразы из жестов, их словарь равен языковому запасу трех-четырехлетнего ребенка. Обезьянам свойственно чувство юмора, даже самоиронии. Они блюдут особую культуру отношений в семье и никогда не бросают стариков. Приматы очень любят рисовать, у них есть чувство композиции, избирательность цвета. Обезьяны — единственные животные, которые во взрослом возрасте любят играть, то есть занимаются деятельностью, напрямую не связанной с выживанием вида.
«Мы имеем дело с культурой, а не с артефактом экологии», — процитировал ван Шейка научный обозреватель Сергей Лесков. В переводе на русский это означает, что обезьяны кое-что делают не для пропитания и размножения, а и для развлечения. А сам ученый уверен: поняв, насколько похожи проявления культуры шимпанзе и орангутанов, наука сможет взглянуть на то, чем они отличаются от культуры человека.
Впрочем, уже выяснилось, что некоторые аспекты культурного поведения орангутаны усвоили даже лучше, чем многие люди. В частности, этологи научили орангутанов пользоваться денежными знаками, а обезьяны постепенно сообразили, что альтруизм выгоднее индивидуализма. Дело было так.
Ученые — это была международная группа этологов под руководством доктора Валери Дюфур из Сент-Эндрюсского университета (Шотландия) — выдали самцу и самке орангутанов по нескольку жетонов разных цветов, символизирующих денежные знаки. Для простоты назовем их рубль и доллар. За рубль каждая обезьяна могла купить себе банан, а за доллар купить банан для своего партнера. Этологи научили обезьян правилам торговли, что само по себе очень интересно, хотя, в принципе, использование схемы «деньги — товар» у животных не такая уж и сенсация: еще собака Павлова быстро усваивала, что при нажатии именно на эту кнопку ей принесут что-нибудь вкусненькое.
Но вот обучить орангутанов схеме «деньги — товар партнеру» — уже совершенно другое дело: это многое говорит об искусстве этологов и развитости обезьян, так что успех группы доктора Дюфур просто поразителен.
Однако и это еще не все. Самое интересное произошло позже, с уже обученными орангутанами — юной 15-летней Док и зрелым 26-летним Бимом, обитающими в Лейпцигском зоопарке.
Не израсходовав до конца все свои рубли, Док принялась покупать за доллары бананы для Бима, а тот стал благосклонно их принимать, не совершая, однако, таких же покупок для Док. Через какое-то время Док поняла, что ее любезность не вызывает никакого положительного отклика, и прекратила одаривать Бима. И вот победа добра над злом — вскоре Бим, как раз растративший все свои рубли, начал совершать покупки за доллары для Док! Конечно, можно было сказать, что ему ничего другого и не оставалось, но все не так просто. Когда кончились и рубли, и доллары, обезьяны получили следующую зарплату с аналогичным соотношением валют. И на этот раз, без всякого принуждения, Бим стал покупать бананы для Док. А та простила Бима и тоже стала совершать покупки в его пользу.
Антропологи давно доказали, что альтруизм и даже простая честность в торгово-обменных отношениях были эволюционно выгодны для ранних человеческих сообществ. В Книге Екклесиаста сказано: «Отпускай хлеб твой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его» (Еккл. 11:1). Теперь оказывается, что это понимают и животные, во всяком случае, приматы. Странно, что такой модели поведения не хотят придерживаться некоторые наши соседи и предпочитают российский газ не покупать, а воровать.
Довольно умны не только обезьяны и дельфины, но и некоторые птицы. Всем известно, что вороны весьма сообразительны, но умнее ли они, чем другие птицы? А если умнее, то насколько? Канадские ученые изобрели метод, позволяющий измерить птичий коэффициент интеллекта. Сотрудники Университета Макгилла в Монреале утверждают, что вороны и сойки — настоящие компьютеры мира пернатых. Они гораздо скорее добудут себе пропитание, чем попугаи или певчие птицы.
Шкала коэффициентов интеллекта была построена с учетом того, насколько разнообразны действия птиц в их стремлении добыть пищу. Руководитель исследования Луис Лефебр был весьма удивлен, когда попугаи, несмотря на свой относительно большой мозг, заняли не самые высокие места в этой иерархии. Впрочем, орнитологов России этот факт не удивил бы: в нашей стране прекрасно знают, что «попка — дурак».
Канадские исследователи проанализировали две тысячи сообщений о нестандартных способах, посредством которых птицы добывали пищу в условиях дикой природы; в основном это были публикации в журналах по орнитологии за последние 75 лет. В итоге список самых изобретательных возглавили вороны, сойки и другие представители семейства врановых. За ними идут соколиные, ястребы, цапли и дятлы, а попугаи почти замыкают список.
Лефебр приводит несколько примеров. Во время партизанской войны в ранее процветавшей Родезии (теперь абсолютно независимое и очень не процветающее государство Зимбабве) один орнитолог наблюдал за грифами, которые сидели на ограждении из колючей проволоки и ждали появления на минном поле газелей и других травоядных животных, — в результате падальщики получали хорошо измельченную пищу. Другой специалист видел поморников в Антарктике, которые, присоединившись к молодым тюленям, кормились молоком их матери.
Многие птицы с высоким коэффициентом интеллектуальности не пользуются популярностью среди людей. Мы симпатизируем в основном певчим птицам, которые не отличаются новаторскими идеями в вопросах добывания пищи. Но доктор Лефебр говорит, что в своей работе он оценивал не сообразительность пернатых, а только изобретательность. Сообразительность же оценить очень сложно,
