Браток, пристроившийся в углу гостиной, аж крякнул, а Коновалов присвистнул:
– А не подавишься?
– Проглочу как-нибудь.
Саша, Саша, что ты творишь?! Да за такую сумму этот мерзавец родную маму прибьет и похоронит!
Но делать нечего. Мне нужно показать, что я готова к компромиссам. Что Саша Пряхина жадная, продажная зараза и сдаст за пол-лимона хоть мальчика, хоть душу. Только так мне может поверить человек, сам живущей предательством, только так он начнет мне доверять и оставит в живых. Обманет, конечно, но пока оставит. Фамилия Рубпольский слишком рано перестала прикрывать мне спину. Анатолий Андреевич довольно быстро опомнился, понял, что разговор по мобильному с Сережей не состоялся. С электронной почтой я не работала и никаких документов и писем не отправляла. А умозрительный разговор с какой-то подругой – это слова, слова, слова. И никаких доказательств.
Коновалов надул щеки, побарабанил пальцами по подлокотникам.
Во взгляде вновь проглядывал зверь. Но притаившийся. Настороженный и готовый ждать.
– Что ж, обсудим, – сказал он наконец, и бра ток за его спиной выдал звук, как будто подавился воздухом от возмущения.
Но Коновалов ухом не повел. Вряд ли бритоголовый владелец цепей знал настоящую цену вопроса. Это не он, любезный, вчера полночи циферки из документов складывал, а я.
И Анатолий Андреевич даже не стал обсуждать со мной вопрос: откуда взялась фантастическая сумма отступных в полмиллиона евро? Он догадался – я
– Это, конечно, непомерная цифра, Саша. Но все обсуждается, все обсуждается.
– Я хочу гарантий.
– Каких? – поднял плечи хитрец. – У тебя часы с моими отпечатками пальцев. Это и есть гарантия.
Гарантия обвинения в убийстве… Но что-то слишком быстро Анатолий Андреевич оставил мне сей страховой полис… Слишком быстро.
Кого же он так боится?! Боится больше, чем милиции и обвинений в убийстве?!
В гостиной, набирая громкость, вновь загремел шаляпинский басище. Коновалов глянул на дисплей – Рубпольский, и я сказала:
– Надо ответить. Сережа будет звонить снова и снова. Домой, на мобильник… А если я не отвечу, пришлет кого-нибудь сюда.
Врала, конечно. Плевать Сереже на мое отсутствие.
Но враг поверил. Воткнул в мою руку телефон и многозначительно сказал:
– Без фокусов. Я слушаю.
Сел рядом на диван и приложил ухо с другой стороны к телефону.
– Сашенция, привет! – раздался баритон Рубпольского. – Как дела?
– Привет, нормально, – скупо информировала я.
– Телик смотрела? Мишина видела?
– Какого Мишина? – оторопела я.
– Черт, – совершенно искренне огорчился Сережа, – проспорил Вике ужин…
– Почему? – продолжала удивляться я, вспомнив, наконец, фамилию Мишин. Это был тот самый нотариус, завизировавший заем покойного мужа под залог дома.
– Да повязали твоего Мишина! Я вчера по телику смотрел, тут спутник НТВ берет… Смотрю – свинтили твоего нотариуса, а с ним пару черных риелторов! Сказал Викуське: вот, прихватили пацанов на деле, теперь отмажем твою Саньку! Признаем расписку недействительной. А она мне: Санька звонила, Санька звонила, порадовать, типа, хотела…
– А ты?
– А я чего? Я, типа, будет тебе Санька по этому восемь раз звонить, у нее опять что-то стряслось. Влипла, значит.
– И?..
– И поспорили. Если случилось – идем в стриптиз на баб смотреть. Если нет – на пацанов.
Тьфу! – плюнул в сердцах и спросил с надеждой:
– Так у тебя ничего не случилось, а, Санька?
Какой удобный случай! Сережа сам напрашивается на помощь, так как категорически не хочет идти с женой на мужской стриптиз. (Ну и учудила Вика! Такого пари я от нее не ожидала. Да и Руб польский, впрочем, вряд ли был готов.)Но делать нечего. Я покосилась на Коновалова и ответила:
– Нет, Сережа, все в порядке.
– Жаль… Хотя, конечно, хорошо… Ой! Подожди, тут Вичка щекочется, поговорить с тобой хочет!
В трубке зазвенел голос Виктории:
– Привет, Сашок! Приеду – расцелую! Сфотографирую Сережку в женском стрип-баре, похохочем, – и немного глуше, как будто уже не в трубку:
– Ой, не дерись! Я пошутила! Фоткать не буду!
Ой! Даже мобильник на катере оставлю! Ой! Обещаю! Алё, Санька, он дерется. Как у тебя дела?
– Нормально, – монотонно ответила я.
– А здесь так классно! Сегодня отплываем на яхте рыбу ловить! Прикинь, я тебе прямо из открытого моря звоню! Тут связь вдоль берега хорошо работает…
Коновалов постучал меня по колену, показал на наручные часы и сделал знак, мол, закругляйся.
Наивный. Остановить болтающую Вику может только пулеметная очередь или отсутствие сотовой связи.
– …Я себе такой купальник купила – закачаешься! И туфли. И костюм. Тебе тоже сувенирчик приглядела, вернемся с рыбалки, заскочу куплю.
– А надолго вы отплываете? – вклинилась я.
– Ой, даже не знаю. Как пойдет. Я своего специально увожу. Туда, где только спутник берет. А то, представь! Прячу от него мобильник, а он новый покупает и звонит! Теперь – только по спутнику и под моим контролем, в открытом море магазинов с мобильниками нет. Ну ладно, чао, всем привет!
– Пока, – отозвалась я, и Коновалов вынул из моих помертвевших от напряжения пальцев сотовый телефон.
Достал из него SIM-карту, потом положил на ковер и раздавил каблуком.
– Береженого Бог бережет, – пробормотал. – Получишь деньги, купишь новый. – И обратился к вернувшемуся с улицы «почтальону»: – Иваныч, пошарь тут везде, собери все телефонные и записные книжки.
– Глупо, – вздохнула я. – У меня куча друзей, позвоню и узнаю любой номер. Жалко мобильник, его Дима подарил.
Анатолий Андреевич на текст никак не отреагировал. Он слышал каждое слово из моего разговора с Рубпольским и знал – яхта скоро выйдет из зоны действия сети, и намеренно создавал мне трудности.
– А если мне позвонит Антон? – вставила я шпильку.
– Не ври, – брезгливо отмахнулся сосед. – Если бы у мальчишки были деньги на сотовом, он не стал бы звонить по твоему домашнему телефону. А если бы вы обменялись телефонами, в твоем мобильнике была бы строчка с его именем.
Рубит гад. Все точно рассчитал. Современные девушки без исключительных математических способностей редко знают на память длиннющие мобильные номера. Сотовые телефоны сильно облегчают жизнь, мы перестали тренировать память.
Рубит гад!
– Итак, Александра, вернемся к делам нашим скорбным. Как быстро ты найдешь нам мальчика?
– Не знаю, – честно ответила я.
– Но он не в Ярославле?
– Не знаю.
– Опять начинаешь?!
