– …Бизнесмен и его водитель были обстреляны из автомата неустановленными личностями…
К счастью, проходившие мимо охранники одного из банков не дали злоумышленникам завершить на чатое. Атака была отбита. Кравцов и его шофер в тяжелом состоянии доставлены в больницу… —
Новый план – остов сгоревших «жигулей» в ка ком-то тупике. – Машина, на которой скрылись нападавшие, была обнаружена в одном из близлежащих дворов. Ведется следствие.
Будут ли у этого «следствия» попытки связать воедино две ночные перестрелки? Сомневаюсь.
Сжавшись в комок, я смотрела на мельтешащий титрами экран. Всю эту ночь до самого утра я посылала проклятия на голову Кравцова.
Не понимала, почему он так со мной поступил, почему не реагирует на звонки. Я постаралась забыть о предательстве человека, посулившего защиту и так подло бросившего. Я сама стала ведущим, а не ведомым, и поволокла воз проблем без стенаний и истерик…
Впрочем, вру. Истерика была. Случилась, когда подъехавший десяток милиционеров занялся своими делами и предложил мне волочь Кулемину на моем хребте до лифта.
Вот тогда-то я и разрыдалась. Раненого старлея увезла карета скорой помощи, о моем геройском поведении, пардон – лежании под пулями, никто не сообщил, и от просьб дотащить «подгулявшую» подружку хотя бы до подъезда отмахивались, как от надоедливой мухи.
Но это в прошлом. Минута слабости и легкая истерика.
Сейчас я думала о Дмитрии Павловиче и мысленно извинялась.
Бедняга Кравцов, скорее всего, догадался, кто его предал. И либо намекнул, либо высказался в лоб. А друг-предатель решил убрать концы в воду. Убить начальника и друга и разом снять вопросы.
Я могла бы извиниться и перед обстрелянными милиционерами.
Но вот, честное слово, при самом богатом воображении не могла представить, что бандиты отважатся прорываться с боем! Попрут против вооруженной охраны и откроют автоматную стрельбу.
Может быть, в машине были «горячие стволы»? Те самые, из которых обстреляли Кравцова?
Тогда представляю, что почувствовали боевики, когда увидели меня, вышагивающую через двор с милиционером, расстегивающим кобуру. Тут у любого нервы сдадут! Они ведь только-только с перестрелки в центре Москвы приехали, только-только стволы остыли…
А труп Андрея, как я видела, наблюдая за действиями милицейских экспертов с балкона, был обнаружен чуть в стороне от джипа. И судя по тому, как именно переворачивал его эксперт – хотя много ли разглядишь в театральный бинокль тети Светы? – пулевое отверстие у того было на спине. Могу предположить, что в спину убегающему Андрею выстрелили не милиционеры. Его остановила пуля кого-то из подельников, когда дважды предавший бросился бежать с поля боя.
Что ж. Смерть от пули в спину самая правильная казнь для современного Иуды. Такие в камере СИЗО не вешаются (за неимением подходящей осины). Такие закладывают бывших союзников от всей души, доходчиво и внятно. Андрей получил то, что заслужил.
А вот Кравцова жалко. Он тоже виноват – не смог отказаться от нечестной игры с государством. Но тем не менее мужик он неплохой. Дай Бог ему здоровья…
– Антон звонит, – вклинилась в мои мысли Рита. – Просит разрешения прийти.
– Рано, – задумчиво отозвалась я. – Сегодня – рано. К нам наверняка кто-то из следственной бригады заявится. Незачем ребенку тут светиться.
На удивление послушная Ритуся передала Антоше мои слова и потопала на кухню ставить чайник.
…И Лизу тоже жалко, думала я. По большому счету, она виновна только в извечной женской глупости – досадить покинувшему мужчине. Причем обязательно самой, глаза в глаза, и насладиться моментом.
А не стала бы мудрить, пошла б в милицию…
И все равно погибла бы. Чиновничья банда, до смерти напугавшая Коновалова, шутить бы с ней не стала.
Да… жалко Лизу. Она пострадала от любви.
Эпилог
Кравцов приехал ко мне домой в начале сентября.
Выглядел неплохо: заметно осунулся, но от этого только выиграл. Его лицо приобрело эдакий налет жреческого
Он обошел мою гостиную, посмотрел на коробки, приготовленные для посуды и одежды, и спросил:
– Переезжаешь, Саша?
– Да, – суетясь у кофеварки, откликнулась я. – Дом продаю. Покупатель уже есть, договор подписываем через неделю.
– Не жалко? – садясь в кресло, поинтересовался гость.
– Нисколько! – крикнула я. – Для меня одной дом слишком большой!
– С долгами разобралась?
– В полной мере. – Я спустилась с «подиума» к столику и поставила на него поднос с кофейным набором. – Долговые расписки мужа признали недействительными. Банковский кредит я покрыла. Продам дом и куплю квартиру в Москве. Сахар, сливки?
– Сядь, не суетись, – попросил Кравцов и подтянул к себе пепельницу.
Я помогла «однорукому» гостю разобраться с сигаретой и зажигалкой, села напротив на диван и с улыбкой спросила:
– Как здоровье, Дмитрий Павлович?
– Нормально, – выпустил вместе с дымом Кравцов и тоже улыбнулся: – Знаешь, мне очень повезло, что у тебя такое универсальное имя. Когда я начал отходить после операционного нар коза, то постоянно повторял: «Саша, найдите Сашу». Жена всех знакомых Александров обзвонила.
– Действительно повезло, – хмыкнула я. – А как ваш водитель поживает?
– Нормально. Выкарабкается и еще пошоферит. А как твои знакомые? Маргарита и этот мальчик, Антон кажется?
– Тоже неплохо. Ритка унеслась куда-то на север в поход. Антон жил у меня две недели. Его деятельная тетя Маша ремонтировала квартиру Лизы, так мальчик ко мне сбежал. Маме Антона сделали операцию, в общем нормально все. Расскажите лучше, как… наши общие дела?
Кравцов повозился в кресле, устроил удобнее больную руку и выразился так:
– Знаешь, Саша. Я ведь приехал сказать тебе спасибо.
– За что? – Я подняла брови.
– За то, что меня не добили в больнице, – серьезно проговорил гость.
– Такое могло быть? – поразилась я.
– Вполне. Так что спасибо.
– Ой, – смутилась я. – Спасибо вы должны тем банковским охранникам, что вас отбили, сказать.
– Не надо верить всему, что говорят по телевизору, – пристально глядя на меня, сказал Кравцов. – Неужели ты думаешь, что вооруженная банковская охрана оказалась у моего офиса случайно?
– Ну… да.
– Нет, Саша. Приглядывали за мной. Опасались, как бы я каких дел не натворил. Так что спасибо. Ты все сделала правильно, меня не подставила и подругу спасла. Но главное – лишнего не наболтала. Потому мы все и живы.
Я опустила голову.
Целых три недели я чувствовала себя ужом на раскаленной сковородке. Давала показания, встречалась со следователем и, отвечая на вопросы, чувствовала: их задают с дальним прицелом.
