рассудочным, объективным…
— Перестаньте, капитан! — Вяткина хлопнула рукой по столу. — Если хотите, то эти деньги взяла я!
«Ого! — удивился Тарасов. — Кого это она так выгораживает?!»
— Лучше окунитесь на семь лет назад, — внезапно успокоилась Галина. — Там вы больше интересного найдете. По вашей части.
«Теперь она кого-то топит, — догадался капитан. — Чтобы выгородить некое лицо, старательно топит другое. Странная женщина».
— Может быть, подскажете, Галина Федоровна? Где искать?
Но та ушла от ответа:
— Извините, капитан, у меня своих дел хватает. Я свободна?
«Больше она ничего не скажет», — понял Тарасов, задал последний вопрос о звонке Гольдмана в офис в четверг вечером и, получив вялый ответ: «Со мной он не беседовал», отпустил Галину Федоровну восвояси.
Когда за женщиной закрылась дверь, капитан взял трубку телефона и набрал номер полковника Морозова.
— Иваныч, — сказал он, — надо выяснить, были ли замешаны Гольдманы в чем-то криминальном семь лет назад.
— Конкретней можно?
— Нет. Был только намек. Надеюсь, что на Гольдманов.
— Хорошо. Поручу ребятам проверить архив. Какие-нибудь еще новости есть?
— Кое-что есть, но это терпит. Встретимся, расскажу.
После разговора с Галиной Вяткиной время перестало терпеть. Старые скелеты под аккомпанемент из стука сухих костей начали свой жуткий танец. Прошлое медленно выползало из темных углов…
Но Тарасов этого знать не мог. Распрощавшись с полковником, Валерыч беспечно взял ручку и принялся чертить в блокноте. Листок с показаниями Галины Федоровны украсил логотип «ворона» — худая, неопрятная птица с пачкой валюты в клюве. Хотя больше подошла бы поллитровка, подумал капитан и тяжко вздохнул.
То, что Вяткина его обманывала, Валерыч не сомневался. Факт оставался фактом: только близкий, доверенный человек мог остаться в фирме после пропажи денег, переведенных с компьютера главбуха. Вяткину оставили в бухгалтерии, несмотря на явный алкоголизм.
Почему? Тайна семилетней давности? Ведь не зря же Галина намекала на нее капитану.
…Следующий листок блокнота украсили фамилия Ляпунова и изображение испуганного мышонка.
— Садитесь, пожалуйста, Ирина Владимировна, — сказал Тарасов и улыбнулся вошедшему бухгалтеру номер два.
Мышь предпочла бы юркнуть под стол, но там стояли ноги капитана, и ей пришлось примоститься на краешке стула.
Валерыч без запинки отбарабанил набивший оскомину вопрос:
— Что вы думаете, Ирина Владимировна, о пятничном происшествии?
— О каком? — переспросила мышь.
— О появлении трупа собаки в морозильнике, — уточнил Тарасов.
— Тяпы? — не сдавалась бухгалтерша.
— Предположительно Тяпы.
— Почему предположительно?
Тарасову захотелось грохнуть кулаком по подлокотнику, но он проявил силу воли и даже улыбнулся:
— Это сейчас выясняют.
— Так это может быть не Тяпа?! — воодушевилась мышь и передвинула зад поближе к центру стула.
— Мы разбираемся, — хмуро буркнул Тарасов и, пока Ляпунова не спросила: «В чем?» — опередил ее вопросом: — Собаку обнаружили вы и секретарша Прискина?
— Да. Ужас, правда?
«Надеюсь, бухгалтер она хороший, — подумал Тарасов, — так как свидетель никакой».
— Ирина Владимировна, вам нравится работать в «Гелиосе»? — ласково спросил капитан.
Мышь поняла вопрос так — ментяра владеет информацией об ее увольнении и ласково намекает на сотрудничество.
— Всегда готова, — предложила Ляпунова.
— К чему? — опешил Тарасов.
— К сотрудничеству, — объяснила Ирина Владимировна. Исполнительность и честность всегда были гербовым девизом семьи Ляпуновых. (Кстати, сие — не последнее дело на финансовом поприще.)
— Ну что ж, — вздохнул капитан, — давайте сотрудничать. — Валерычу безумно хотелось курить, это отвлекало его от беседы, но пепельницы в кабинете Троицкой он не видел и потому сдерживался. — Ирина Владимировна, за последнее время вы не наблюдали каких-нибудь странных происшествий?
Мышь старательно пошевелила губами, пересчитала странные, на ее взгляд, происшествия и донесла:
— Вместо мороженого в ведерке замерзшая вода. Это странно?
Тарасов кивнул.
— И я так думаю. Зачем кому-то замораживать огромный кусок льда? В холодильнике кубиков достаточно…
— Когда вы обнаружили замерзшую воду?
— Недели две назад.
Тарасов сделал пометку в блокноте. Возможно, кто-то готовился к консервации трупа собаки.
— Что еще?
— Пропали туфли Мальковой. Прямо из закрытого кабинета на первом этаже, — трагическим шепотом донесла Ляпунова. — Это странно?
— Пожалуй, — пробормотал Тарасов, но факт исчезновения туфель записывать не стал. — Что-нибудь еще?
— Машинистку уволили, а замену не ищут, говорят: «Век компьютеризации, сами справитесь». На мой взгляд, это очень странно.
— А почему уволили машинистку?
— Ой, извините! Ольга Малькова потом туфли за батареей нашла! Точно! Полдня бегала, искала, а потом сама нашла! — Мышь так возбудилась, словно Малькова за батареей нашла слиток золота.
— Так что же все-таки с машинисткой? — напомнил Тарасов.
— Она по собственному уволилась. Анька на вечернем юрфаке училась, в этом году диплом получила и сразу ушла в юридическую консультацию. Два месяца сами печатаем, — жалобно пискнула бухгалтерша.
В блокноте Тарасов записал: «Найти машинистку Аню и поговорить».
— Не подскажете, Ирина Владимировна, где сейчас Анна трудится?
— Подскажу. Через дорогу.
— Я имею в виду организацию.
— И я имею, — искренне удивилась Ляпунова, — через дорогу офис юридической консультации.
Спустя какое-то время, проведенное в непродуктивной беседе, Тарасов заметил, что мышь нетерпеливо ерзает по стулу и косится на стену. На стене были часы, на часах пять минут второго.
— У вас обед? — догадался Михаил Валерьевич.
— Очень кушать хочется, — подтвердила Ирина Владимировна.
Капитан Тарасов, неоднократно поенный чаем и даже кормленный бутербродами с икрой, об обеде, естественно, забыл. Валерыч распрощался с бухгалтерией «Гелиоса» и вышел на улицу искать дорогу. Как раньше успел заметить Михаил Валерьевич, рядом с офисом проходили три дороги. Старый особняк
