лишний крюк, чтобы поудобнее устроиться между двух пышных кустов можжевельника. Свернула Марта. А была бы пьянее, с дрожью подумала Домино, села бы за первый попавшийся клочок зелени рядом с опушкой, и там, под грохот музыки, к ней смогла бы подобраться рота новобранцев стройбата. В кирзовых сапогах, с лопатами и ведрами, она б и ухом не повела.
И получается, что мужиков отправил в лес тот, кто был хорошо знаком с привычками Марты. То есть это был человек, не раз бывавший на этих пикниках и видевший, что Марта компанией в кусты не ходит.
Ловко придумано. Почти наверняка. Марта вспомнила, как месяц назад Сережа Нервный с ухмылкой предложил ей: «Хочешь, провожу и комаров поотгоняю?»
Сегодня Нервный на отдых не поехал. И пацанов его не было.
Но даже если догадка Марты верна, лучше оставить все рассуждения на потом, так как сначала нужно живой из этого леса выбраться. Ведь если вспомнить слова старушки из палисадника, — парни не местные, с Урала приехали, — то дело закручивается куда как серьезное. На просто попугать бригаду с Урала не вызывают. Парни убивать приехали. Огреют Марту кастетом по черепу, камень на шею — и в омут. Ищите, дяди, Марту.
А Нервный ни при чем получится. Парней домой отправит, сам чистый. Ничего не видел, ничего не слышал, спроси кого хочешь — мои пацаны при куче свидетелей в кабаках сидели, водку пили.
…Две тени сошлись на кромке света, сошлись, соединились и парой поплыли к берегу.
Марта медленно приподнялась, одним большим шагом приблизилась к сосне и вжалась в ствол, как в материнское чрево. Безлесный участок берега хорошо освещал лунный свет, на его фоне деревья стояли темным частоколом, но наползающий от воды туман уже перемешивал силуэты людей и сосен в белесом вареве.
Мужские тени достаточно удалились, еще секунда-другая — и Марта сможет…
Нет, не сможет. Сухая ветка разломилась под чьей-то ногой с резким щелкающим звуком буквально в трех метрах от Домино. В лесу продолжалась ночная облава. Двое загонщиков пошли к реке проверить, не завернула ли жертва помыть руки, кто-то третий оставался возле самой опушки и продолжал ждать появления Марты.
Боже, сколько же их тут засело?! Трое, четверо?! И как плотно они обложили свою цель?!
Плотнее некуда, пришел ответ через минуту. От реки, в направлении Марты, выдвинулась уже знакомая корявая тень (второй загонщик, видимо, остался караулить у реки), слева, более отчетливо, почти что не таясь, хрустел валежник — мужчины надвигались на Марту и через какое-то время, кружа по сужающейся спирали, обязательно на нее наткнутся. Или как минимум заставят бежать.
Воздух гудел от комариного звона, едва сдерживаемое дыхание оглушало, а темнота слепила глаза. Марте казалось, что по лесу бродит уже не менее пяти человек. Шаги и шорохи неслись со всех сторон, и только могучий ствол высокой сосны давал иллюзию защищенности. Положение, в которое попала Домино, было безвыходным — ее окружали. Постепенно и неуклонно стягивали кольцо, рано или поздно мужчины просто на нее наткнутся.
Окаменевшая, вросшая в ствол Марта чувствовала, как голодная комариная стая облепила голову, насекомые лезли в уши, ноздри, ползали по губам и векам, щекотали руки мириадами невесомых лапок и, прокалывая кожу настырными хоботками, пили кровь. Зуд отдавался по всему телу. Ночной кошмар превратился в изощренную древнюю пытку и грозил свести с ума.
Домино стиснула зубы, поджала губы и, боясь глубоким вдохом пропустить сотню-другую кровососов в легкие, терпеливо ждала. Охотники кружили совсем рядом, но время играло на стороне их жертвы. Рано или поздно, но в лес направится компания девушек. Пива на поляну завезли до неприличия много. И даже если в кустики девчонки присядут у самой опушки, Домино будет спасена, грохот музыки криков «караул!» уже не заглушит.
Но охотники тоже понимали, что время не на их стороне. Потеряв былую осторожность, они обшаривали чащу, и один раз до Марты донесся приглушенный матерный возглас: «Ну, где она, б…?!»
Сомнений не оставалось, искали именно ее. Простые насильники такого упорства не проявляют. Так ищут только намеченную, определенную жертву.
Марта осторожно поменяла положение и обтерла щеки о дерево. Насекомых было так много, что визг раздавленных комаров, казалось, прозвучал на весь лес. Два мужских силуэта сошлись на пятачке, где предполагалось присутствие Марты, тут же разошлись в разные стороны и принялись описывать круги, все ближе и ближе подбираясь к сосне и двум можжевеловым кустам…
Ликующей мелодией спасения по лесу прокатился женский смех. Компания из трех девушек перешагнула границу света, вошла в темный лес и, звонко хохоча, рассредоточилась по невысоким кустикам опушки.
С трудом передвигая окостеневшие от неподвижности ноги, Марта вышла из укрытия и как могла, спотыкаясь и едва не падая, устремилась через полосу темноты. Спину пробивала дрожь, ей казалось, что из клубящегося лесного мрака к ней протягиваются руки, можжевельник выглядел согнувшимся, готовым к броску человеком, ветви, словно корявые пальцы, цепляли Марту и мешали бежать.
Но «их» не было. Залетные убийцы бесследно растворились в чащобе, и лишь легкий шорох и потрескивание валежника указывали, что направление они держат на проселочную дорогу. Видимо, там их дожидался укрытый деревьями автомобиль.
Ни отсутствию Домино, ни ее внезапному появлению никто не удивился.
— Я заблудилась, — только и объяснила Марта, пряча от назойливых взглядов распухшее, в комариных укусах лицо. «Интересно, когда бы вообще они заметили мою пропажу? — подумала невесело. — На катере? В городе? Или вообще… никогда?»
Сопровождающий Сашок не получал приказа на охрану, — был приказ отвезти-привезти, — он прилип к какой-то подвыпившей девице и сам сильно трезвым не выглядел. Если бы по приезде в город на катере Марты не обнаружилось, он мог бы подумать, что она добирается обратно сухим путем…
Умывшись минеральной водой из бутылки, Марта села в шезлонг и, поглядывая искоса в сторону леса, погрузилась в мысли. Вокруг бесновался и прыгал под шансон народ, все орали, перекрикивали динамики, кто-то постоянно задевал бедром шезлонг Марты, но никакие неудобства не могли помешать вязкому течению ее мысли.
Нервный ее достанет. Рано или поздно, но он ее достанет. Теперь это уже станет делом чести. И более того, Домино дважды уходила от залетных, теперь это уже станет делом и
Сидя среди людей с бокалом водки (именно бокалом, а не рюмкой, Домино снимала напряжение и медленно цедила беленькую как воду), она думала: а правильным ли было ее решение не поднимать шума? Может быть, стоило вывалиться из леса на писающих девчонок и поднять такой оглушительный визг, что чертям тошно бы стало? Заорать, отправить мужиков в погоню?..
Тогда, в пугающем темном лесу, Марта посчитала это намерение глупым. Никого в потемках пьяные мужики не поймали бы. В лучшем случае потерялась бы худшая половина, в наихудчайшем перестреляли бы друг друга пацаны, к едрене фене.
Н-да, вышла бы заварушка. И крайний обязательно нашелся бы — ссыкушка Домино кипеж подняла, народ взбаламутила… неужто надеялась своим визгом Князя с Нервным лбами столкнуть?! Ведь обязательно такой вопрос позже всплывет…
Нет, нельзя. С пьяной компанией на охоту и разборки не ездят. Правильно она поступила, что сдержалась.
Но делать-то что? Идти к Князю с жалобой?
А доказательства? Где доказательства? Один раз какие-то пьяные отморозки на улице пристали (можно будет Князя к старушке в обрушенном палисаднике сводить, от души повеселится старый); на второй раз свой искусанный комарами облик сзади и спереди предъявить (тоже, надо сказать, забавно получится)… А дальше что? Что дальше?! Ну, поверит ей Князь, даже скорее всего поверит…
Марта представила себе хмурое лицо старого законника, представила, как он привычно жует губы в раздумье, как морщится, вроде бы переживая за «дочку»… А сзади стоит Вова Гудвин. Это тоже Марта хорошо представила. Вот склоняется Вова к уху смотрящего, складывает лицо в брезгливую ухмылочку и шепчет, шепчет, шепчет…
