А утром, когда все окончательно уляжется, он отправится за Викой. Но прежде заберет из временного схрона антиграв. Обязательно. Без него завтра — никак.
Была еще одна странность, все сильнее напрягавшая мужчину. С первых же секунд возвращения домой он пытался выйти на связь с Викой, хотя бы услышать ее, почувствовать. Но у него ничего не получалось.
А вдруг их с малышом нет в том доме? Вдруг было решено переселить фон Клотца от греха — то есть от него, Кая, — подальше?
И тогда семья Вики ее не найдет…
А он — найдет!
Но сначала надо покончить с допросом Греты, смотревшей на него сейчас с очень странным выражением лица. То ли с уважением, то ли с подозрением, то ли со страхом.
— Получается, — медленно протянула она, — что ты можешь преодолеть действие защитных браслетов?
— Получается, что могу. Только для этого меня надо очень сильно разозлить. Очень?очень. Обмануть, предать, подставить. Спровоцировать, в общем. — Кай снова помассировал виски. — Грета, я дико устал. Давай продолжим наш разговор завтра. А что касается разгрома лаборатории — ты не подумала о том, что коллективная амнезия всех участников эксперимента могла быть вызвана именно их изобретением? И уничтожение информации — следствием того же? Мы ведь не знаем, с чем именно заигрался наш Дитрих.
— И теперь, похоже, не узнаем никогда, — поджала губы Грета. — Я вот одного не пойму — зачем ему понадобился твой пес? Для чего он поволок его на гору, столкнул оттуда? Надо было спросить, а потом уже…
— Ты сейчас это всерьез? — саркастически приподнял бровь Кай.
— Ладно, в одном ты прав, — женщина тяжело вздохнула и направилась к двери, — нам всем надо отдохнуть. Завтра утром продолжим.
— Обязательно.
На этот раз Грета поступила с дверью цивилизованно — аккуратно закрыла ее за собой.
Из последних сил Кай заставил себя подняться, повернуть ключ в замке и буквально на автопилоте добрести до кровати.
Отключился он, похоже, на лету к подушке.
Глава 26
Кай проснулся резко, да нет — его буквально вытолкнуло невидимой пружиной из кровати. Тугой такой пружиной, вызванивающей одно?единственное слово: «Опасность!!!»
Гулко стучало сердце, лоб покрылся испариной, до висков, судя по ощущениям, добрался какой?то великан и со всей дури сдавливает их, виски, ладонями. А еще мутило так, что Кай едва успел добежать до санузла.
— Был бы я женщиной, купил бы тест на беременность, — проворчал он, включив воду похолоднее. — Еще и слабость какая?то странная, и кости ломит… Спасибо, хоть на солененькое не тянет.
Ледяной душ, превративший поначалу кожу в пупырчатый целлофан, постепенно оказал ожидаемое действие — в голове прояснилось, великан глумиться перестал. Но слабость и ломота не исчезли, по ходу, стало еще хуже.
Во всяком случае, из ванной комнаты Кай буквально выполз, держась за стеночку. На то, чтобы сменить махровый халат на джинсы и майку, пришлось потратить не меньше пяти минут. А потом еще столько же отсиживаться в кресле, с отвращением прислушиваясь к бьющемуся в судорогах сердцу.
Да что за ерунда происходит, в самом?то деле! Такого с ним еще не было ни разу! Даже после того, спонтанного и самого мощного ментального выброса энергии в аэропорту. Тогда ему стало худо сразу, стоило «отпустить» людей. А потом состояние постепенно улучшалось.
А теперь? Силы тратились вчера, ну да, устал, но вчерашняя усталость даже близко не стояла рядом с тогдашней. Вернее, она, усталость, вчера хотя бы стояла, а в тот раз, в аэропорту, — лежала невразумительной кучкой вместе с хозяином.
Сегодня же, после — так, посмотрим на часы — ого, после почти двенадцати часов беспробудной отключки он, по идее, должен бодрячком помчаться на выручку Вике и Михаэлю.
Но вместо этого растекся по креслу, словно желе, в которое положили мало желатина.
В дверь тихонько, словно боясь разбудить, постучали.
— Кто там еще? — с трудом выдавил из себя Кай.
— Я, — голос Греты звучал вполне естественно, но даже в таком разобранном состоянии мужчина смог уловить дичайшее напряжение, облаком пульсировавшее вокруг матери. — Мы вчера ведь договорились продолжить разговор утром. Но ты все спишь и спишь, уже почти полдень, а ты все не выходишь из комнаты. Ты нормально себя чувствуешь?
Опаньки! А вот мы и прокололись! Последняя фраза добавила к напряжению еще и чувство вины, и тревогу.
Все ясно. Опять их штучки. Опять какое?то изобретение бывшего гения Дитриха решили использовать против своего «истинного арийца». Не успокоились, значит, на достигнутом, поганцы! Браслета и парализатора им показалось мало, решили подстраховаться. И мать явно не просто в курсе, а является одним из инициаторов подобных исследований.
Ничего неожиданного, между прочим. Они ведь прекрасно понимают, что рано или поздно Кай все равно узнал бы об обмане и предательстве, о подлости и низости членов доблестного Президиума с маменькой во главе. И что реакция «сверхчеловека» может быть, мягко говоря, неадекватной.
Но почему они решили воздействовать на него именно сейчас? Из?за вчерашнего, что ли?
А что, вполне может быть! Он ведь более чем наглядно доказал, что защитный браслет в определенных ситуациях не срабатывает.
Но это в определенных ситуациях, а сегодня зачем? Тестирование, что ли?
Не самая приятная догадка оказала неожиданно стимулирующее действие. Кай почувствовал, как желатин внутри начал затвердевать, постепенно превращаясь в тугой каучук. Сердце прекратило истерить, а спавший до сих пор инстинкт самосохранения протрубил общий сбор.
Войну решили без предупреждения начать, как ваш любимец Гитлер? Ну?ну.
— Кай! Почему ты молчишь? Что с тобой?
Ой, а сколько волнения в голосе! На секунду можно даже предположить, что Грета действительно беспокоится за сына. Но только на секунду.
— Да ничего особенного, — прошелестел Кай, на этот раз изображая слабость. — Устал вчера, наверное, слишком сильно. Голова буквально раскалывается от боли, еле?еле смог встать и до туалета добраться. Теперь вот лежу, в себя пытаюсь прийти. Похоже, вчерашний удар по Дитриху не прошел бесследно. Так что можешь не придумывать мне наказания, я сам себя наказал. Не знаю теперь, когда смогу принять вертикальное положение больше чем на пять минут. Так что ты уж извини, Грета, но беседу нам с тобой придется отложить на неопределенный срок. Как и возвращение в супружескую спальню твоей обожаемой невестки.
— Может, позвать доктора Крауха?
Показалось или в голосе Греты засквозило явное облегчение? Нет, не показалось. Облегчение не просто сквозит, оно со свистом носится вдоль голоса.
Милая, добрая, заботливая мамочка!
— Нет, не стоит. Мне надо отлежаться, и все придет в норму.
— Но поесть все равно надо, я сейчас распоряжусь, чтобы тебе принесли.
— Только не это! — совершенно искренне испугался Кай — от одного упоминания о еде вновь
