проткнутыми ушами. Когда он бежал по больничному коридоpy, он больше всего боялся увидеть лицо своего брата. В некоторых случаях их привлекало именно лицо. В своем омерзительном ремесле они научились интуитивно распознавать тщеславие. Но лицо Сарата осталось нетронутым.
Рукава рубашки, которую надели на Сарата, были непомерно длинны. Гамини знал почему. Он разрезал их от плеча до запястья. Руки в нескольких местах ниже локтя были сломаны.
Стемнело. Казалось, комнату заполнила серая вода. Он подошел к дверям, коснулся выключателя, и загорелись семь центральных ламп. Он вернулся назад и сел рядом с братом.
Он неподвижно просидел там еще час, пока в больницу не стали поступать жертвы взрыва, случившегося где-то в городе.
Президент Катугала, в белом хлопковом костюме, казался старым, совсем не таким, как на развешенных по городу гигантских плакатах, прославлявших и восхвалявших его много лет. При взгляде на этого живого человека, на худое лицо под редеющими седыми волосами, вы начинали испытывать к нему сочувствие, независимо от того, что он сделал. Он казался слабым и испуганным. В последние дни им овладело беспокойство, как будто его посещали дурные предчувствия, как будто был запущен некий механизм, над которым он был не властен. Но сегодня отмечался Национальный день героев. И каждый год в Национальный день героев Серебряный президент выходил к народу. Пропустить политический митинг он не мог.
Неделей раньше он получил предупреждение от полицейских и армейских сил особого назначения: не выходить к толпе. И он на самом деле обещал не делать этого. Но около половины четвертого поступило известие о том, что президент неожиданно вышел пообщаться с народом. Глава особого подразделения и еще несколько человек, запрыгнув в джип, помчались за ним. Они отыскали его довольно быстро на запруженных народом улицах Коломбо, но только они к нему подъехали и остановились рядом, как раздался взрыв.
Катугала был в свободной куртке с длинными рукавами, саронге и сандалиях. На левом запястье часы. Остановившись на Липтон-серкус, он произнес со своего пуленепробиваемого автомобиля короткую речь.
Р. был в джинсовых шортах и свободной рубашке. Под ними был спрятан пояс со взрывчаткой, две батарейки «Дюрасел» и два синих выключателя — один для левой руки, другой для правой, — соединенные проводами со взрывчаткой. Первый выключатель приводил устройство в боевую готовность. Он мог оставаться включенным столько времени, сколько хотелось террористу. Второй выключатель приводил бомбу в действие. Для взрыва требовались оба выключателя. Можно было в любой момент повернуть второй выключатель. Или вернуть в первоначальное положение первый. Этим снаряжение Р. не ограничивалось. Выше джинсовых шорт располагался пакет с динамитом, крепившийся к телу четырьмя лентами липучки; помимо динамита, Р. нес на себе тяжелый груз тысяч металлических шариков.
Закончив выступление на Липтон-серкус, Катугала направился в своем пуленепробиваемом «рейнджровере» на многолюдный митинг в Галле-Фейс-Грин. Год назад предсказатель сказал:
В закрытом армейском архиве есть несколько фотографий, снятых в последние полчаса его жизни. Два — три снимка были сделаны полицией с крыши высокого здания, остальные, сделанные журналистами, были конфискованы и никогда не публиковались в газетах. На них президент в своей белой одежде кажется слабым и встревоженным. И главным образом старым. В газетах очень давно не появлялись его неотретушированные снимки. Поэтому на этих фотографиях прежде всего бросается в глаза его возраст — и это впечатление усиливает гигантская картонная фигура у него за спиной, его идеализированное изображение, где он полон сил, с пышной седой шевелюрой. Рядом стоит бронированный автомобиль, который он покинул в последний раз.
План Катугалы в эти последние минуты состоял в том, чтобы побудить процессию сторонников из его избирательного округа присоединиться к толпе в Галле-Фейс-Грин. Он уже шел к своему автомобилю, но передумал и вернулся, чтобы направить шествие, — и вместе со своими телохранителями оказался между двумя совершенно разными процессиями: своими сторонниками и обычными людьми, празднующими Национальный день героев. Если бы кто-то сказал стоящим в толпе, что среди них находится президент, многих бы это удивило.
Никто по-настоящему не знает, пришел ли Р. с этой новой процессией, что представляется более вероятным, или же он был там, где эта группа встретилась с огромной толпой. Или же он ждал его у автомобиля. Так или иначе, он уже давно ждал дня, когда сумеет оказаться рядом с Катугалой на улице. В любом другом месте у Р. не было ни малейших шансов приблизиться к президенту вместе с прикрепленной к телу взрывчаткой и металлическими шариками. Телохранители были суровы.
Проверялась каждая ручка в каждом кармане. Исключений не делали ни для кого. Поэтому Р. оставалось приблизиться к нему в людном месте со всеми прикрепленными к его телу средствами уничтожения. Он был не только орудием, но и наводчиком. Бомба должна была уничтожить любого, к кому он приблизится. Оптическим прицелом станут его глаза. Он подошел к Катугале, уже включив одну из двух батареек. Глубоко в его одежде вспыхнула синяя лампочка. Оказавшись в пяти шагах от Катугалы, он нажал на другой выключатель.
В четыре часа дня на Национальном дне героев в одну секунду были убиты пятьдесят человек, включая президента. Бомба разорвала президента на мелкие куски. Главным вопросом сразу после взрыва стал вопрос о том, не был ли президент похищен, а если да, то кем — полицией, армией или террористами? Потому что останков президента обнаружить не удалось.
Начальник подразделения по охране президента, узнавший полчаса назад, что Катугала вышел к толпе, впрыгнул в джип, помчался к Серебряному президенту и, догнав его, стал настаивать, чтобы тот вернулся в бронированный автомобиль и отправился к себе в резиденцию. При взрыве бомбы он чудом остался жив. Поток металлических шариков, проникнув в тело Катугалы, остался там или, пройдя насквозь, застучал по асфальту в нескольких шагах от него. Но грохот взрыва заглушил этот стук. Этот чудовищный звук запомнило большинство людей — из тех, кто выжил.
Итак, он был единственным человеком, стоявшим в тишине, вместившей в себя последние отзвуки взрыва. На расстоянии двадцати шагов от него не было никого, не считая гулливероподобной копии Катугалы, изрешеченной металлическими шариками, сквозь которую пробивались лучи солнца.
Вокруг лежали тела убитых. Политические сторонники, астролог, трое полицейских. Всего в нескольких шагах стоял невредимый бронированный «рейнджровер». На неразбитых окнах была кровь. Сидевший внутри водитель не пострадал, если не считать того, что ему заложило уши.
На стене здания по другую сторону улицы были обнаружены остатки плоти, возможно принадлежавшей террористу. Правая рука Катугалы лежала на животе у мертвого полицейского. Тротуар был усыпан осколками глиняных горшков из-под простокваши. Четыре часа дня.
К половине пятого все врачи Коломбо, с которыми удалось связаться, были вызваны в больницы скорой помощи. На периферии взрыва более ста человек получили ранения. Вскоре по всем отделениям поползли слухи, что во время взрыва Катугала находился в толпе. И все больницы готовились принять его израненное тело. Но не дождались. Его тело, или то, что от него осталось, долго не могли найти.
Поначалу люди узнавали о гибели президента из телефонных звонков, поступавших из Англии и Австралии; знакомые говорили им, что слышали, что Катугала убит. И тогда всего за час правда распространилась по городу.
