в порядке. Едва она успела сесть за небольшой старенький столик у окна, в комнату вошли Краснов и Горячев. Поздоровавшись, шеф сказал:
- Ну что, ребята, славно поработали, так? Дело, нашими стараниями, все же решили возобновить. Ну, сейчас вы сами мне все поподробнее и расскажете.
Марина удивленно оглянулась – обычно их «летучки» никогда не начинались, если кого-то еще не было на месте. Ярослав, заметив это, придвинулся к ней поближе и шепнул:
- Сергей отпросился на сегодня, поехал друга навестить. Сказал, что не может пренебречь своими обязанностями белого целителя.
Краснов усмехнулся: ему никогда не нравилась та доля пафосности, с которой Сергей Скрипка произносил эти слова, что не мешало ему уважать этого парня как специалиста. В глазах Марины загорелся вопрос, что же произошло, но дальше выяснять было некогда: нужно было докладывать начальству. Несмотря на то, что Горячев находился рядом в момент ее разговора с Александром Ремезовым, необходимо было изложить весь ход беседы – на случай, если его показания в протоколе чем-то отличаются.
Быстро пересказав все, что она узнала от Екатерины и Александра, Марина добавила:
- Ремезов, кстати, вскользь заметил, что по всем трем исчезновениям часов из дома генерала дела не заводили, заявлений Садовников не подавал – вот и получается, что следователи, занимавшиеся убийством на даче Ремезова, никак не могли сопоставить это самое убийство с кражами. Потому и детали часов изымать не стали, если вообще их заметили.
Горячев покачал головой – вот так, из-за какой-то мелочи, и не срастается в голове у следователя картина преступления, так появляются какие-то ложные мотивы – и за решетку попадают невиновные. Выслушав доклады Сергея и Али – ведь она работала по фотографии Ремезова, хоть и недолго и почти без результата – начальник отдела «Т.О.Р.» вышел из-за стола, и улыбнувшись, взглянул на своих подчиненных.
- Ну, что ж, а теперь – моя очередь, – Горячев явно был доволен: он расхаживал по кабинету, потирая руки и улыбаясь, что бывало с ним крайне редко, – у меня несколько новостей для вас, и все, как это ни странно, приятные. Первая новость: у нас новые действующие лица, то есть на данный момент – уже бездействующие. Я о покойнике, найденном на даче. Наш покойный, если только это его пальчики были сняты экспертами в доме Ремезова, оказался очень даже известным нашим доблестным товарищам по цеху, сиречь, следователям. Это некто Седов, неоднократно осужденный и отсидевший за кражи со взломом. Описание трупа совпадает с портретом Седова из архивов следственного комитета. Но главное, оно совпадает с описанием человека из видений Сергея. Кроме того, оказалось, что в дело не были подшиты отпечатки пальцев покойного, они хранились в пакете с «вещдоками», вместе с запиской. Вы помните, в деле есть предположение, что записка написана убитым. Но доказательств нет, потому как нет образцов почерка Седова. Но…
Горячев остановился и поднял вверх указательный палец:
– При сопоставлении с «пальчиками» из картотеки выявилось интересное совпадение. Когда-то наш покойный носил другую фамилию. Паша Маленький вырос в детдоме, за постоянные драки и побеги был взят на учет еще одиннадцатилетним. Однажды драка закончилась поножовщиной, и Паша попал в колонию. Вел себя примерно, говорил, что раскаивается, просил о смене фамилии, говорил, что так его не найдут старые дружки. Я разговаривал с воспитателем колонии, который и написал ходатайство. Так Маленький стал Седовым. Вот в деле Маленького мы и нашли образцы почерка убитого. Скажу сразу, записку писал не он. Один Бог ведает, почему следственная группа сразу не сделала таких выводов.
– Новый аспект никоим образом не обеляет образ нашего подзащитного, – Краснов любил точность, вот и сегодня решил докопаться до всех деталей, – Что это дает нам, чем может способствовать в оправдании Ремезова?
– Во-первых, это подтверждает сведения Сергея, не забывайте – нам нужны документальные свидетельства. Во-вторых, визит вора-рецидивиста открывает новые возможности в деле и может укрепить версию защиты имущества. В-третьих, это подтверждает — правда, пока косвенно - слова Ремезова о бедом маге и его подельнике. В-четвертых, повторюсь, в деле есть предположение, что записочку написал сам покойный, появление конкретного имени это предположение опровергает.
– Хорошо, с Седовым понятно. А что вторая новость? – Краснов не сдавался.
– Я получил предварительные результаты графологической экспертизы. Графолог Кавалеровский, а это специалист высочайшего класса, утверждает, что записочку писал не Ремезов! Хотя почерк весьма и весьма напоминает почерк Александра. Валериан Аркадьевич – лучший специалист в столице, а может быть, и в стране, поэтому не доверять его утверждениям нем причины. Он помнит все, ну, или почти все экземпляры почерков, которые попадали к нему на экспертизу. Кавалеровскому достаточно просто взглянуть на образцы самых лучших подделок, он читал нам в академии и показывал свои уникальные способности – это гений почерковедения! Так вот, Валериан Аркадьевич утверждает, что этот почерк, я имею в виду записку, был у него в разработке несколько лет назад. И это почерк преступного авторитета Анненского! Сама экспертиза занимает несколько дней из-за сложности и трудоемкости описания всех этих петелек, крючочков, завиточков и росчерков, но на словах Валериан Аркадьевич утверждает со стопроцентной уверенностью, что это Анненский.
– А кто такой этот Анненский? Фамилия звучит благородно, она настоящая?
– Фамилия настоящая. Анненские – дворяне, белая кость, это, кстати, видно и по внешности нашего мага: высок, худощав, статен, высокомерен. Его предки не захотели мириться с советской властью и перераспределением, так сказать, имущества в пользу бедноты. Дед воевал на стороне белогвардейцев, отец был с власовцами, потом бежал к немцам, исхитрился справить документы и вернуться, но власть так и не принял, тогда и занялся саботажем, потом ушел в преступное подполье, и сына вовлек. Анненский – рецидивист, сидел за кражи, грабежи, махинации, так как эпизоды с убийствами не были доказаны.
– Это Кавалеровский рассказал?
– Нет. Так совпало, что Анненский сейчас в разработке у нашего отдела по целому ряду преступлений. Случай с Ремезовым, если мы докажем причастность к нему Анненского, позволит нам еще достовернее доказать необходимость изолирования последнего от общества на несколько десятилетий вперед. Ну, что ж, коллеги, за работу! Завтра у нас операция. Едем брать господина Анненского, теперь у нас гораздо больше шансов посадить его за решетку. Постановление об аресте уже подписано, санкция на обыск – тоже.
– Николай Васильевич! А можно мне с вами?
– Нет, Марина Александровна! Вы же знаете – гражданские лица не могут присутствовать при задержании заведомо преступного элемента. Во-первых, это опасно, Анненский – убийца. Кроме того, в каждом деле есть свои тонкости, вы можете помешать, не обижайтесь.
– Там же еще с мотивами не все ясно. И могут оказаться «говорящие» предметы. Пожалуйста!
– Николай Васильевич! А может быть, позволите Марине присутствовать при обыске, она действительно может быть полезной там, – вступился за Марину Краснов. – Вы же сами говорили, что мотивы кражи часов не совсем ясны, убийство подельника выглядит совершенно бесцельным.
– Обыск? Ну, что ж, присутствовать при обыске разрешаю. Только ничего не трогать без предварительного согласования. Жду утром в отделе. А теперь – всем до свидания.
Глава 10.
Утром следующего дня Марина проснулась очень рано, за час до звонка будильника. на чувствовала, что заснуть вновь не удастся, сон как рукой сняло. Ожидание будоражило, она так ждала этого момента, когда все, наконец, встанет на свои места и справедливость восторжествует.
Конечно же, рецидивист Анненский не ждал оперативников в гости, но в своем деле он не новичок, и к тому же, скорее всего, вооружен. Марине вдруг стало по-настоящему страшно за тех, кто «брал» сейчас опасного преступника. «Правильно не взял меня Горячев, я бы только мешала. Главное, чтобы не забыл о своем обещании», - подумала она.
Прошло еще несколько томительных часов напряженного ожидания в офисе, прежде чем в начале
