Без малейших усилий. Беседы о суфийских историях

ищущем, о том, кто заперт и слеп. Они не прибегают к языку конечных достижений. Салих полон сострадания, и он знает, что дверь открыта, что она никогда не была заперта.

Вы всегда оставались в эдемском саду, Адам никогда не был изгнанником. Возможно, его загипнотизировали, возможно, ему было внушено, что он — изгнанник, поэтому он считает себя изгнанником, но он никогда не был изгнанником. Куда его могли выгнать? Вся вселенная — это эдемский сад. Куда бы он ни пошел, ему не выйти из сада.

Вам не убежать от Бога, куда бы вы не пошли. Вы можете быть вором, убийцей, грабителем — не имеет значения, вы все равно у Бога. Когда вы грабите, Бог грабит вашими руками. Когда вы грабите, вы грабите Бога. Когда вы убиваете, вы убиваете Бога. И когда вы убиваете, вашими руками убивает Бог. Вам никуда не деться от Бога. Вы можете считать, что ушли от него, — таким может быть ваше представление, но это представление закрывает только ваши глаза, а не дверь.

Каждый должен открыть свое сердце. Вот почему Салих говорит: «Стучите без устали, не давайте себе поблажки, стучите без отдыха. Не ленитесь, потому что, если вы два дня поработали, а потом прекратили, вся работа пойдет насмарку, и вам снова придется начать с самого начала. И если потом вы опять бросите работу, придется снова все повторить». Это похоже на кипячение воды: вы нагреваете воду до пятидесяти градусов, до восьмидесяти градусов, а потом снимаете с огня или выключаете огонь. Вода остывает до комнатной температуры. На следующий день вы снова начинаете кипячение и снова снимаете с огня… Пока вода не нагреется до ста градусов, ей не стать паром.

Поэтому продолжайте стучать. Требуется, чтобы стук стал стоградусным. Только в этом случае дверь внезапно отворится. Не дверь как таковая отворится — вы отворите сами себя. Ваши глаза откроются, внезапно вы перестанете быть закрытыми. Ваше сознание станет тотальным. Бессознательное растворится в нем. Ни один уголок вашего бытия не останется в темноте, все озарится светом.

Салих прав, и от Салиха больше пользы. Он думает о тех, кто еще не достиг. В нем больше сострадания. Его не заботит правильное определение истины. Если ложь может помочь тем, кто в пути, он прибегнет даже ко лжи.

Будда дал такое определение истине: то, что работает. Если ложь работает, тогда это истина. А если истина не работает, что с ней делать? Отправьте ее в мусорное ведро, если она не работает. Определение Будды действительно великолепно. Он был самым первым прагматиком в мире. Современные ученые согласны с Буддой. Но ученым понадобилось двадцать пять столетий, чтобы узнать этот секрет. Теперь наука говорит не об истине — она говорит обо всем как о гипотезах. А что такое гипотеза? То, что работает. Мы не знаем, истина это или нет, но это работает. Если на следующий день мы найдем лучшую теорию, которая будет лучше работать, она будет объявлена истиной. Наука совершенствуется каждый день.

Истина неизменна, но всегда можно найти более действенную гипотезу. Если она лучше работает, в ней больше истины. Никто не знает, что такое истина. Все, что мы можем решить, — это если что-то работает, то оно истинно, а если нет, то не истинно. Критерием может служить только действенность.

Салих согласился бы с Буддой. Его не волнует дверь, какой бы они ни была. Его волнуют те, кто в поисках, кто в пути, кто блуждает в потемках. Он обращается к ним. Он говорит: «Стучите, стучите без устали».

Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют. Помните: откроют тому, кто стучится, — не всем. Если бы вопрос был в том, открыта дверь или закрыта, тогда один человек мог бы открыть ее, и она отворилась бы для всех. Если она открыта, тогда все могут войти туда. Но дело совсем не в двери. Каждый должен открыть ее для себя, и никто не может открыть ее для других.

Будды лишь указывают путь. Пройти его должны вы сами, вы должны сделать свою работу. Они могут только дать вам ориентиры. Они могут только отметить ориентиры на карте высшего сознания, подсказать действенные гипотезы. А вы должны их отработать — потому что, по существу, это не вопрос определенного свершения, а вопрос внутреннего изменения — вы сами должны стать другими. Необходимо другое качество бытия. Вот что такое дверь! Салих абсолютно прав.

И в этом разница между Патанджали и Тилопой. Салих подобен Патанджали, Рабия подобна Тилопе.

Рабия, слушая его, однажды сказала: «Сколько вы будете повторять „откроют“? Дверь и не запирали».

Так говорит тот, кто достиг. Эти слова имеют смысл только для тех, кто достиг. В них больше истины, чем в словах Салиха, вот почему Салих не спорит, он просто слушает. Не сказано, как он ответил, как он отреагировал. Он не реагирует, потому что знает, что Рабия права, но ее правда бесполезна… ее правда бесполезна. Она абсолютно права, но в этом нет никакой пользы.

Вы не можете питаться абсолютной истиной. Вы не можете напиться абсолютной истиной. Абсолютная истина — как вода океана: она прекрасна, но если вас мучает жажда, от нее нет пользы. Жаждущему человеку на берегу океана, к ногам которого накатывают огромные волны, открыта бесконечность — но что в ней толку? Абсолютная истина подобна водам океана. Когда вас мучает жажда, вам нужен маленький ручеек, вам нужен маленький колодец, чтобы напиться. Океан не поможет, он слишком соленый. Он убьет вас.

Рабия абсолютно права: дверь не заперта. Какая нужда запирать ее? Природа не против вас, Бог вам не враг. Кому нужно закрывать дверь? Дверь всегда открыта.

Давайте вернемся к истории о блудном сыне. Сердце отца никогда не было заперто. Чтобы его открыть, ничего не надо было делать, не надо было даже стучать туда. Всего лишь известие — даже не известие, а слух, — что сын возвращается домой, и отец начал организовывать пир для него. Всего лишь слух, не стук, не послание от сына: «Я возвращаюсь», — всего лишь слух, что сын возвращается, и отец начал готовиться к пиру, чтобы встретить сына, принять его.

В этом смысл слов о том, что Бог — это отец. Сердце бытия всегда открыто для вас. Оно ждет, оно устремлено к вам, оно ждет хотя бы слуха, что вы возвращаетесь, — вас так долго не было, вы ушли так далеко от него.

Кому запирать дверь? Рабия абсолютно права, но это правота сиддхов, тех, кто уже достиг. Так говорит Тилопа. Кришнамурти говорит таким же образом, но все его слова похожи на воды океана — слишком соленые, чтобы пить. Они не утолят ничьей жажды. Это последнее слово истины, абсолютно верное, но абсолютно бесполезное.

Рабия говорит то, что могут понять только будды. Но им это не нужно! Салих, конечно, понял эти слова, вот почему он промолчал, вот почему ничего не ответил. Конечно, Рабия права, ему нечего ей ответить. А Салих продолжает учить — даже после этой стычки с Рабией, как говорили, он продолжал снова и снова, каждый день повторять одно и то же: Тому, кто стучится в дверь без устали, непременно откроют. Он ничего не ответил Рабие, потому что нечего было отвечать — она права. Но это не поколебало его ума. Он продолжал свое дело.

Однажды меня известили, что Кришнамурти хотел бы встретиться со мной. Я ответил: «Прекрасно. Как только появится возможность, я пойду, чтобы увидеть его и поговорить с ним». Но от этой встречи не будет никакой пользы, потому что я — Салих, а он — Рабия. Я говорю ученикам, а он говорит небу. Я говорю настоящим людям, которые жаждут, а он говорит в пустоту. Все, что он говорит, — истина, но бесполезная. А в том, что говорю я, возможно, меньше истины, но есть польза.

Салих продолжил свое дело. Он ничего не ответил Рабие — что тут можно сказать? Она права. Дверь никогда не запирали. Но эта истина полна значения только для тех, кто достиг. Пройдя через дверь, вы узнаете, что она не была заперта. Но для тех, кто не достиг… если вы скажете им, что дверь не заперта, это собьет их с пути. Вы не поможете им, а только помешаете — потому что вы не знаете, как они поймут слова, что дверь не заперта. А они поймут их так: тогда нет необходимости все время стучать — зачем стучать, если дверь не заперта? А если они перестанут стучать, тогда дверь для них останется закрытой, потому что они не откроются для нее. Стучать нужно без устали.

Так же Шанкара все время повторял одно и то же — он использовал такую метафору: «Темной ночью