он доживет до ее возвращения, то ни за что не прикоснется к ней.
Он не заметил, что мурлычет мелодию, пока Юки не отстранилась.
— Что это?
— Что? А, это… колыбельная. Ее пела моя мать.
— Колыбельная фей?
— Когда-то я так думал, — грустно улыбнулся Тамани.
— Спой мне. — Юки свернулась калачиком у него на груди.
Дэвид, Клеа и ее солдаты словно растворились в непроглядной ночи, и только Тамани тихо и немного сбивчиво пел песнь о Камелоте, которую заучил, сидя на руках у матери.
Иль в час, когда луна взошла,
Селяне, завершив дела,
Вздохнут: «Знать, песню завела
Волшебница Шалот»
Он заглянул в светло-зеленые глаза Юки, полные слез. Ее подбородок дрожал от боли, причиняемой ядом и раскаянием. Тамани прекрасно понимал, что она чувствует. Ему хотелось убаюкать ее по- настоящему, чтобы она ушла из жизни во сне, не страдая. Смерть была ему не в новинку, но, хотя он переживал гибель друзей — чаще, чем мог даже вспомнить, — никто не умирал у него на руках. И сейчас ему было очень страшно.
Но он не оставит ее до конца.
Лишь рыцарь Ланселот
Сказал, шагнув за круг людей:
«Она была всех дам милей.
Господь, яви же милость ей,
Прекраснейшей Шалот!»
— Альфред, лорд Теннисон, — сказала Клеа, когда Тамани умолк, и от ее голоса словно разрушились неведомые чары. Даже Дэвид застыл, слушая песню. Он смерил Клеа суровым взглядом и снова продолжил копать ров. — Не сомневаюсь, трюкачи переделали ее на свой манер, — безучастно добавила она. Юки лежала с закрытыми глазами на плече Тамани. Если она и слышала язвительное замечание Клеа, то не подала виду.
— Тэм?
— Да?
— А у нашей истории может быть счастливый конец?
— Надежда есть всегда, — через силу сказал он, не веря, что Юки доживет до завтра: яд был слишком силен.
Юки слабо улыбнулась и покосилась на Клеа, которая снова уставилась на звездное небо. Тамани чувствовал, как девушка сжимается от страха при виде своей наставницы.
— Я больше не хочу ее победы. И я могу ей помешать.
— Нельзя убивать Клеа, — сказал Тамани, втайне желая этого. Но он все еще верил в Лорел.
Юки покачала головой:
— Ее план сработает, только если она подчинит себе Зимних. Когда я умру, она убьет остальных, и вы все останетесь тут навеки. И даже если Лорел найдет способ… Вы всегда будете зависеть от них. Это несправедливо. Я… я должна была кое-что сделать… раньше. Быть может, так я искуплю свою вину. — Она вгляделась куда-то вдаль, потом снова повернулась к Тамани. — У тебя есть что-нибудь… металлическое?
— Металлическое? — растерянно переспросил он.
— Вещество должно совпадать, — ответила она, как будто это что-то объясняло.
— М-м… сейчас. — Поддерживая ее одной рукой, он закатал брючину и вынул небольшой метательный нож из ножен на ноге. — Подойдет?
Юки взяла клинок.
— Прекрасно. — Она поверхностно и часто дышала; по ее щекам катились слезы, а голос дрожал. — Мне потребуется много сил. Я… я не знаю, долго ли протяну, когда закончу.
— Не говори так, — шепнул Тамани.
— Нет, я это чувствую. — Юки затряслась в рыданиях. — Пожалуйста, не бросай меня. Обнимай, пока я не уйду.
— Что ты?
— Сокузай. — Юки положила ладони на лезвие. — Искупление.
Из-под ее пальцев стало разливаться теплое сияние. Клеа, прищурив глаза, молча наблюдала за ними. Тамани был уверен, что за его спиной ей ничего не видно, но на всякий случай накрыл пальцы Юки рукой.
Юки резко вдохнула, и Тамани прижался лбом к ее виску. Нахмурясь, она сжала ладони еще сильнее. От нее исходил такой мощный поток силы, что Тамани невольно вспомнил верхние залы дворца: ему захотелось вскочить на ноги и бежать, но он заставил себя перебороть страх. Свет стал понемногу гаснуть, и вскоре его затмили звезды.
Тамани отстранился и посмотрел на Юки: мертвенно-бледная, она лежала с закрытыми глазами. Он испугался, что она уже умерла, но Юки медленно, с усилием, подняла ресницы:
— Дай мне обе руки.
Тамани повиновался, и, хотя ему удалось не дрожать, внутри он трясся от ужаса. Что она сделала?
Юки положила ему в ладонь что-то теплое — совсем не похожее на нож. Тамани всмотрелся, закрывая таинственный предмет от Клеа:
— Я не понимаю.
Юки провела пальцами по его щеке, наклонилась к уху и тихо зашептала. Осознав, какие бескрайние возможности открывает бесценный дар, он ахнул и сжал его в кулаке.
И тут же нахлынула волна отчаяния.
— Я не успею его применить. — Тамани сжал ее руку. — Я умру через час.
Юки покачала головой.
— Лорел спасет тебя, — твердо сказала она сквозь слезы. — Это я не доживу.
— Погоди. — Тамани обнял ее крепче. Хотел бы он верить в свои силы!
— Нет, — с грустной улыбкой сказала Юки. — Мне незачем больше жить. А тебе — есть.
— Не надо… — Не надо что? Тамани даже не знал, как закончить фразу. Слова были неуместны.
— Айситэру, — вздохнула она и затихла.
— Юки. Юки!
Но Юки не отвечала.
Тамани со страхом посмотрел на Клеа и ее солдат, ожидая, что их путы спадут. Однако все оставалось по-прежнему. Юки позаботилась, чтобы после ее смерти Тамани ничего не угрожало. Пожалуй, иногда она не уступала Клеа в расчетливости.
Тело Юки скользнуло вниз; голова упала ему на колени. Тамани не стал перекладывать ее на землю. Ему некуда идти, нечего делать до возвращения Лорел. Если он протянет до ее возвращения.
Протянет ли он? Нужно хотя бы попытаться.
От чего погибла Юки — от яда или от колоссального напряжения? Ведь она создала шедевр, способный тягаться с золотыми вратами, ради которых Оберон пожертвовал жизнью. Так или иначе, Тамани знал, что у него мало времени. Он всегда считал, что погибнет в бою — на острие вражеского клинка. Или, если доживет, соединится с отцом в Древе мудрости. Но не умрет, сидя на траве и покорно ожидая конца.
И все-таки он здесь: держит на коленях обмякшее тело Юки, рассеянно гладя ее волосы, и наблюдает за Дэвидом, который уже вырыл половину канавы вокруг отравленных фей.
Осторожно, стараясь не привлекать внимания, Тамани опустил руку в карман и глубоко спрятал
