десятилетней отлучки!), обратно к царю и передать ему извещение о верности и преданности супруги — домохозяйки:
«…Вестник, ты скажи царю,
Чтоб поспешил к тоскующему городу.
Увидит он, что предана по-прежнему
Его жена — собака в доме верная:
Врагу страшна и ласкова с хозяином.
И в остальном я та же. Ни одна печать
Никем за годы долгие не сорвана.
Измены грех, позор молвы мне ведомы
Не больше, чем искусство закалять мечи!»
Действие трагедии Эсхила «Агамемнон» происходит на так называемой агоре — большой рыночной площади с круговой скамьей из камня. Она находилась на самом высоком месте акрополя Микен, где стоял царский дворец.
Дорога через Львиные ворота, ведущие в акрополь, была чрезвычайно крутой и до раскопок Шлимана считалась недоступной для повозок. Однако пытливый археолог снял весь верхний слой грунта толщиной в пять метров и обнаружил на каменистом настиле специально устроенные выемки, одни из которых были выбиты для стока осенних дождевых вод, а другие для того, чтобы не могли поскользнуться лошади и другие вьючные животные.
Именно по этой дороге и въехал в Микены ее долгожданный царь — Агамемнон.
Рядом с ним в колеснице сидела Кассандра!
Сейчас совершенно неважно, как именно погиб Агамемнон — то ли от руки своей жены Клитемнестры, мстившей, по ее словам, за гибель дочери Ифигении, а на самом деле из-за любви к Эгисту, двоюродному брату царя, то ли от руки этого самого брата во время пира по случаю возвращения греков с Троянской войны.
Версия, предложенная Эсхилом, предпочтительнее тем, что она с наибольшей выразительностью изображает Кассандру с ее видениями и смертью.
В самом деле, едва только подошла она к царскому дворцу, как тут же почувствовала нескрываемый запах смерти:
«О стены богомерзкие, свидетели
Ужасных дел! Жилище палачей!
Здесь кровью детской вся земля пропитана!»
Предводитель хора, представляющий собственно свободное население Микен и знающий, следственно, историю Кассандры, не воспринимает поначалу ее слов на веру. Он упрекает ее в том, что рассказывать байки о прошлом может каждый и для этого совсем не обязательно быть провидцем.
Но видение прошлого уже перебивается картинами близкого (и очень!) будущего.
Сквозь стены дворца Кассандра видит, как точит Клитемнестра свой топор и убивает им мужа, спеленатого банным покрывалом (интересна, хотя и слишком ужасна, такая деталь: Клитемнестра, убив Агамемнона, отрубает у него кисти рук, чтобы покойник не смог отомстить ей после смерти. У Эсхила этой детали нет).
Кассандра еще не впала в транс и поэтому может одновременно «видеть» происходящее и вести разговор с корифеем, который покуда не доверяет чужеземной пророчице.
Тогда вещунья описывает преступление, свершившееся в прошлом, со всеми его жуткими деталями и подробностями, которых она попросту не могла знать. Речь идет о том, как Атрей, отец Агамемнона, убивает детей Фиеста и кормит ими своего брата, отца ребятишек:
Опять, опять
Меня кружит пророчества безумный вихрь
И мучит боль предчувствий. О беда, беда!
Глядите! Тенью бледною сидят вот здесь,
У дома, дети, кровными убитые.
И кажется, в ручонках сжали мальчики
Свое же мясо — потроха, кишки свои.
А их отец — о горестное пиршество!
Растерзанные внутренности в рот сует.
Убедившись в точном знании Кассандрой далекого прошлого, корифей тем не менее отрицает возможность проникновения пророчицы в будущее.
Кассандра понимает, что это продолжает действовать проклятие Аполлона, наделившего ее даром предвидения, но отказавшего в доверии людей ее словам.
Она призывает бога, просит помощи и, не дождавшись, заходится в кликушеском крике, предсказывая и смерть Агамемнона, и свою собственную, а заодно и гибель убийцы от рук ее, Клитемнестры, сына:
Сам Аполлон с меня убор провидицы
Срывает, увидав, каким посмешищем
Стал мой наряд, пока враги и недруги
Согласным хором надо мною тешились.
Меня бранили, называли нищенкой,
Кликушею голодной — все я вынесла.
И вот сегодня наконец пророчицу
Сюда на муку смертную привел пророк.
Передо мною не отцовский жертвенник,
А плаха. На нее прольется кровь моя.
Но уж за гибель нашу боги взыщут мзду!
Еще придет он, тот, кто отомстит за нас:
Сын мать убьет и за отца расплатится.
Скиталец, из страны родимой изгнанный,
Он явится, кровавый замыкая круг!
Несколько раз зовет Клитемнестра Кассандру войти во дворец якобы для совершения жертвоприношения, а на самом деле, чтобы убить ее.
Кассандра, переполненная кошмарными видениями и пророчествами, долго медлит, несколько раз пытается подойти к дверям и бессильно отступает. Затем все же собирается с силами и молча направляется на место своей казни, твердо зная ее неотвратимость и, может быть, законность (она помнит свою вину перед Аполлоном).
А. Ф. Лосев в книге «Мифология греков и римлян» так пишет о Кассандре в изображении Эсхила: «В мировой литературе редко можно найти образ, исполненный такой безысходной, такой сложной и напряженной трагичности. И все это удалось показать Эсхилу потому, что Кассандра поставлена у него между двух великих социальных эпох — между мифологическим абсолютизмом и правами живой человеческой личности. Это историческое противоречие воплощено здесь в образе настолько же глубоком, насколько наивном и простом, так что Эсхил, этот гениальный изобразитель социальных катастроф, превзошел здесь все прочие свои произведения».
Теперь делается понятным, почему Кассандра навечно осталась «в памяти смертных», почему люди
