сожалению, в августе 1978 года он написал статью, которая со своими «с одной стороны, а с другой стороны» определила ход дальнейшей дискуссии: «Мы не проводим никаких особо бурных кампаний протеста против использования или координации персональных регистров, скажем, для жизненно важных научных целей. И вряд ли мы можем возмущаться тем, что сведения о доходах гранодан, предназначенные для исчисления налогов, пособий па жилье или студенческих стипендий, контролируются с помощью4 ЭВМ. В данном случае ставится сходная задача, то есть нет и речи о том, чтобы, собрав массу различных сведений об отдельном человеке, установить за ним так называемую «компьютерную слеяжу». И все же этот факт воспринимается почти как печальное доказательство невозможности вообще приостановить или ограничить вторжение ЭВМ в личную жизнь. (Реклама — один из менее значительных, хотя и весьма неприятных результатов такого вторжения.) С этого момента речь может идти лишь о временных мерах защиты. Но кто же захочет отказаться от множества практических выгод из-за отдаленного и не вполне реального риска?»
Улле Люк задумчиво барабанил по лежавшей перед ним газетной вырезке.
— «...этот факт воспринимается почти как печальное доказательство'невозможности...» — повторил он.
Эта передовица тоже воспринимается как печальное доказательство, подумал Люк. Какая чертовщина взбрела в голову Улле Альсену в тот день?
Люк размышлял о непонятном поведении своего коллеги, припомнив, насколько однозначно и прямолинейно Альсен боролся с проповедниками ядерной энергетики.
«Что ж, и на старуху бывает проруха», — вздохнул он.
Увидеть за столом Люка, читающего газетные вырезки, можно было нечасто. Обычно всю интересующую его информацию он получал на экране за десять секунд от ЭВМ, имевшейся в распоряжении газеты. Но сейчас дело касалось Системы-84, и Люк просто не доверял компьютеру.
Сам он весьма критически относился ко все возраставшей роли кибернетики, настолько критически, что его собственные статьи на эту тему чаще всего попадали в «большой регистр» — так в редакции называли корзину для бумаг.
— Здорово пишешь, чертяка, — сказал ему однажды Пер-Оке Магнусон. — Но помни: все твои сочинения имеют шанс попасть в корзину. Ты ведь знаешь о гешефте наших владельцев и благодетелей с электронной промышленностью.
Сейчас Улле Лгок просматривал вырезки из старых газет. Было у него ощущение, что с Системой-84 что-то.., Дать точного определения этому ощущению он бы не смог. Просто чуял — спиной, пальцами или еще чем-то, как обычно чуют «горяченькое» опытные журналисты, — здесь не все. чисто.
Он допил остатки пива и выбросил пустую банку в корзинку. Она упала с металлическим звуком. Улле перегнулся через стол и заглянул в Корзинку. Там лежало семь банок. Больше пива не осталось.
Зазвонил телефон.
— Люк слушает... Что?.. Роффе? Привет... Нет, нет.., Конечно, приеду... Прямо сейчас.
Он повесил трубку и принялся крутить правый ус. Кажется, Роффе попал в передрягу.
— Семь банок пива за три часа, риск лишиться прав — и Роффе, который говорил таким голосом, как будто опять начал колоться, — произнес он вполголоса.
— Что ты сказал?
Перед ним стоял Свенне Свенсон. Люк не заметил, как тот подошел.
— Свенне! Вот и выход. Ты должен отвезти меня к приятелю. Он только что звонил, и похоже, там что-то случилось. Одно время он увлекался тяжелыми наркотиками, и я боюсь, не началось ли все снова. Ну как, по рукам?
Свен-Эрик Свенсон, помедлив мгновение, ответил:
— О’кэй! Где он живет?
— На Свеавеген. Роскошная квартира. Пошли.
Магнусон оторвался от своих бумаг и хотел что-то сказать, но Люк остановил его.
— Пожарный вызов, Пер! — крикнул он. — Приятель попал в беду.
— Опять кто-штбудь из братства пьяниц?
— Нет, из братства наркоманов.
В лифте Люк опять почувствовал знакомый комок в горле. Он вынул коробочку и проглотил таблетку.
— Успокаивающее? — поинтересовался Свенсон.
— Ага. Скоро это дерьмо уже не будет помогать. Надо прекращать., или начать принимать что-нибудь посильнее... Неудивительно, что люди принимаются за наркотики...
Он погрузился в мысли о судьбе Рольфа Карлсона. Люк знал его много лет. Вот уже три года, а может, и больше, как его друг завязал с наркотиками. А ведь до этого... до этого он был на грани смерти...
— Я рассказывал тебе о Роффе? — спросил Люк.
— Рассказывал. Мне кажется, мы с ним даже встречались в каком-то ресторане... Но тогда было уже очень поздно, и я плохо запомнил его...
— Хороший парень...
Лифт остановился, и они вышли в гараж.
Голубой «сааб» Свен-Эрика Свенсона, покрутившись по Кунгсхольмену, миновал Сант-Эриксгатан и повернул it Уденплан.
— А ты знаешь, что я здесь когда-то работал? — спросил Свенне и указал на большое здание больницы. — Там... на восьмом этаже.
Люк кивнул — не раз они со Свенсоном за столиками в кабаках рассказывали друг другу историю своей жизни.
— Какой номер дома? — спросил Свенне, подъезжая к Свеавеген.
— Девяносто семь... Ты, может, подождешь в машине? Просто не знаю, как отнесется Роффе к незнакомому человеку, особенно если сам действительно плох.
Свенне свернул к дому 97.
— Сможешь подождать?
— Конечно.
Люк взбежал по лестнице и позвонил. Тишина. Он повернул ручку, дверь открылась. С порога Люк крикнул:
— «Роффе!
Никто не отозвался. Улле вошел в квартиру и изумленно остановился. Никак Роффе переехал? Холл был абсолютно пуст. Люк нерешительно прошел в гостиную.
Там тоже не было мебели, и только матрац на полу да пара грязных брюк и рубашка свидетельствовали о том, что кто-то все же здесь обитает.
На одной стене висела картина. Огромная пестрая картина — ничего подобного Люк раньше не видел. Он подошел поближе, чтобы рассмотреть ее повнимательнее.
Он не услышал, как кто-то вошел в комнату, и, только когда человек подошел к нему вплотную, Люк резко обернулся и обнаружил прямо перед собой искаженное лицо.
— Роффе, какого черта... Так и до смерти напугать...
Слова застряли у него в горле при виде того, в каком состоянии находился его друг.
— Господи, ну и вид у тебя...
Рольф Карлсон, отличавшийся высоким ростом, сейчас выглядел так, словно его укоротили сантиметров на десять.
Рольф обхватил Люка за шею и заплакал. (Потрясаясь от рыданий, он все теснее прижимался к Улле.
— Я-я-я... я-я о-о-пять увя-а-з, Улле. Ты-т ви-и-дишь?
Люк кивнул. Рольф с трудом произносил слова.
— Я-я-я так б-бо-юсь, так бо-бо-юсь... боюсь... уже о-о-твык... м-м-не нужна по-о-мощь...
— Какого дьявола... что ты сделал с мебелью?
Рольф Карлсон указал на картину. Казалось, он не осмеливается смотреть на нее.
