Не закрывая глаз, Ваня встал с кровати и сделал один шаг к окну.
– Эй, – всполошился Роман. – Что за шутки? Ты это куда собрался?
Ваня не ответил. Он даже не обратил на Романа внимания, а прямехонько направился к окну. Роман вскочил с постели и подбежал к мальчику, чтобы остановить его и выяснить, что с ним такое происходит. Он схватил Ваню за плечи и остановил его.
– Ваня, Волчонок, что ты делаешь? Это что, игра такая, да?
И, конечно, не получил никакого ответа. Мальчик стал вырываться из его рук и заскулил еще громче.
Вожатый почувствовал, что у него начинает кружиться голова, и с трудом удерживал мальчика. Глаза у того стали гореть еще ярче, и Роман подумал о том, что ведь теперь он закрывает луну собой, и она больше не может отражаться в Ваниных глазах. Почему же они тогда светятся?
Ваня внезапно перестал сопротивляться, и Роман, совершенно ошарашенный последним своим открытием, ослабил хватку. Непроизвольно вожатый посмотрел на зеркало, оно висело на двери, и увидел такое, от чего у него самого зашевелились на голове его длинные волосы. Он разом выпустил из рук ребенка, и тот словно только этого и ждал, моментально вырвался и стал вылезать в окно. Роман не стал его задерживать. Он смотрел в зеркало.
ЕГО ГЛАЗА ТОЖЕ ГОРЕЛИ.
ЧТО ЖЕ ЭТО ТАКОЕ ПРОИСХОДИТ? ГОСПОДИ!!!
Сердце в груди билось так, что, казалось, сейчас разорвется, не выдержав таких испытаний.
Роман с трудом, но начал понимать, что они с Ваней стали жертвами какой-то мистификации. Вот только непонятно какой. И в мистику он не особенно верил. Но его глаза? Вот они горят в зеркале словно лампочки! И у мальчика они тоже горели. Он видел это собственными глазами.
А где кстати мальчик? Где Ваня? Волчонок Ваня.
В первую очередь Роман был воспитателем детей, и Вани в том числе, и несет за него ответственность. За его жизнь. Он рванул к окну и…
…и увидел луну.
Огромную и круглую.
ПОЛНОЛУНИЕ.
Роман сразу забыл обо всем на свете. О Ване, о детях, о лагере, об Оле, обо всем.
Даже о том, что он человек.
Луна звала за собой. Она говорила, что он должен идти туда, куда прикажет она. А она звала его в лес. В чащу деревьев, на мягкую траву, к теплой земле.
В жилах забурлила кровь. Она заставила Романа вслед за Ваней вылезти в окно и побежать, нет, не побежать, полететь к лесу. Полететь, не касаясь земли.
Как это здорово! Как это приятно!
Роман бежал по лесу и не мог надышаться его чистым воздухом, наполненным самыми невероятными, никогда не знаемыми им запахами. Они кружили голову и заставляли петь.
Роман остановился и от наслаждения даже захлебнулся и упал на землю, потом поднял голову, к небу, в котором плавала луна, и завыл. Громко и протяжно. Больше его ничего не интересовало.
Выть. Разве может быть на свете что-нибудь приятнее этого?
Роман выл.
И ЭТО БЫЛ УЖЕ НЕ РОМАН.
Вой его был слышен на всю округу. Не один человек в «Буревестнике» проснулся, услышав этот пронизывающий душу вой.
Когда наступило утро, лес наполнился солнечным светом и стал прозрачным, как паутина, которая летала в чистом утреннем небе. Он ожил и запел птичьими голосами, шелестом листвы и журчанием ручья.
В том месте, где ручей был тих и почти неслышен, отдыхал волк. Большой красивый волк. Шкура его лоснилась и блестела от тех редких солнечных лучей, которые обманывали листья и все-таки пробивались к земле, чтобы побаловаться с травинками и сверкнуть на водяной глади ручья. Волк спал. Он был сыт. Не прошло и часа, как он задрал, наверно, единственного на вес лес зайца и теперь с наслаждением переваривал его в своем луженом желудке.
Рядом затрещали кусты. Волк резко вскочил на лапы и стал принюхиваться. Глазам он не верил. Тем более, что в них затанцевало солнце. Волк громко фыркнул. Навстречу ему из зарослей папоротника выкатился серый пушистый комок.
Это был волчонок. Не сосунок. Нет, пожалуй, двух или трехмесячный щенок. Увидев волка, он радостно взвизгнул и помчался к нему. Тот даже отпрянул от такой наглости. Но волчонка это не остановило. Он бросился волку прямо под передние лапы, затем, оказавшись под брюхом хищника, сел на задние лапы, поднял мордочку вверх и стал принюхиваться. Волк тоже внимательно и сосредоточенно внюхался в невесть откуда взявшегося малыша. Видимо, они друг другу понравились. Волк лизнул волчонка в нос, а затем облизал ему всю мордочку, а тот прижался к серому брату и задрожал от охватившего его возбуждения. Прикосновение к взрослому волку было для него наивысшим блаженством. Он заскулил и завизжал, когда волк перевернул его своей огромной лапой на спину и стал катать по земле.
Так они играли, наверно, часа три. Волчонок делал, что хотел. Он наскакивал на волка, как на добычу, кусал его и рвал зубами. Волк все сносил с поразительным терпением. Ни разу он не рыкнул на волчонка и не щелкнул на него зубами. Игра с детенышем ему тоже доставляла огромную радость.
А когда наступила ночь и волчонок, утомившийся прожитым днем и играми, заснул, волк отправился на
