Глава восьмая
Весна! Весна!
Прошла неделя с нашей поездки на экскурсию. Закончился последний учебный день, все получили табели с годовыми оценками и разбежались на каникулы. Во дворе школы остались только я, Ханна, Тукка и Пат. Мы дружно пытались сбить камнями застрявший на дереве табель Пата.
— Осторожно, не порвите, — волновался Пат.
— Надо было думать головой, когда делал из него самолётик! — сказал Тукка.
— А может, подождать до осени? — предложила я. — Он сам упадёт вместе с листьями.
— Боюсь, что мама не согласится ждать до осени, — пробурчал Пат.
— А ты скажи, что учитель забыл выдать табели, — придумала Ханна, но Пат отрицательно покачал головой.
— Я уже говорил это перед зимними каникулами, но мама не поверила, — и он тяжело вздохнул.
Тёплый весенний ветер раскачивал ветви большого дерева, но табельный самолётик Пата держался крепко. Все мы, запрокинув головы, смотрели на него, но никто не мог придумать, как же его оттуда достать. Пат предложил срубить дерево, но нам эта идея не понравилась.
— Что это вы тут разглядываете? — раздался над нашими головами голос учителя.
— Облака, — крикнул Тукка.
— И самолёты, — добавила я.
— И мой табель, — еле слышно пробормотал Пат.
— Это берёза, — пояснил учитель. — В наших краях встречается два вида берёз. Берёза плакучая и берёза пушистая. Древесина первой жёлто-белая, плотная и тяжёлая… Ой, что это я, у вас же каникулы начались…
Учитель пожелал нам хорошего отдыха и ушёл домой.
— Ох, кажется, пронесло, — выдохнула Ханна.
— Смотрите, — закричала я, — эта ветка достаёт до нашего окна. Можно потрясти её и стряхнуть табель на землю.
Наш класс был на втором этаже, и ветка, на которой застрял табель-самолётик, действительно упиралась прямо в окно. В окне мы заметили Сампу, который радостно махал нам руками. Мы тоже помахали ему в ответ. Тогда Сампа стал прыгать перед окном. И мы тоже стали прыгать вместе с ним. А потом Сампа пропал.
— Что это он там делает? — удивился Тукка.
— Может, его наказали и оставили сидеть в классе, пока он не исправится? — предположил Пат.
Мы дружно решили, что это очень жестокое наказание для летних каникул. Конечно, Сампа вел себя не очень хорошо: показывал, как правильно кидать молот и как пользоваться фотиком учителя, но нельзя же за это наказывать на целое лето. Мы решили, что обязательно будем навещать Сампу, хотя бы раз в неделю. Чтобы он не скучал в одиночестве.
Неожиданно Сампа снова появился в окне, в руках у него была кисточка. Он написал на стекле большими красными буквами: ЕТИСАПС!
— Наверное, учитель дал ему задание расписать окна, — сказал Тукка, который всегда всё знает.
— А что означает его надпись? — задумалась я.
— Етисапс, — прочитал Пат.
— Да, но что это значит?
— Давайте спросим у него самого, — предложил Тукка.
Мы стали кричать и размахивать руками, показывая, что Сампа должен открыть форточку. Когда он наконец понял, мы спросили у него:
— Что это ты написал на стекле?
— Вы что, читать разучились? — удивился Сампа.
— Мы прочитали, но что это значит? — допытывалась Ханна.
— Как что? — не понял Сампа.
Похоже, он совершенно забыл то, что только что написал.
— Етисапс! — хором закричали мы.
Оказалось, что Сампа и сам не знает, что это значит.
— Наверное, это по-английски, — решил Сампа. — Но вообще-то мне нужна помощь. Я не знаю, как отсюда выбраться.
Пришлось объяснить Сампе, что если ты наказан, то уж никак не выбраться и надо сидеть до конца. Сампа расплакался и стал уверять нас, что он вовсе не наказан, а его просто случайно закрыли в классе. Тогда и мы вспомнили, что на последней перемене играли в прятки, а потом неожиданно пришел учитель, и тут все, видимо, забыли про Сампу.
— Я вылез, а вокруг никого, и все двери закрыты, — ревел Сампа. Он у нас в классе главный по плачу.
— Не волнуйся, твой табель у меня, — вспомнил вдруг Тукка.
Получилось очень смешно: Сампа был наверху, а его табель внизу, а у Пата наоборот: сам он был внизу, а его табель наверху. Только Пату и Сампе было не до смеха.
— Не мог бы ты стряхнуть вниз мой табель, раз уж ты всё равно сидишь наверху, — любезно попросил Пат. Сампа согласился, но взял с нас обещание, что мы не оставим его одного, даже если получим наконец табель Пата.
Сампа осторожно высунулся в окно, схватился за ветку и легонько её тряхнул. Но табель держался крепко.
— Сильнее, — закричал Тукка. Сампа высунулся ещё дальше и тряхнул сильнее. Табель подпрыгнул на месте, но не упал. Далее случилось невероятное: Сампа вывалился из окна и повис, как гамак, между окном и веткой. Ногами он зацепился за раму, а руками крепко схватился за ветку.
— Ух ты, как это у него так получилось?! — восхищённо охнула Ханна.
— А теперь потряси, — советовал Пат.
— Спасите! — простонал Сампа.
— Я понял, что за надпись была на стекле! — закричал Тукка.
Но в тот же миг ноги Сампы отцепились от рамы, и ветка, словно пружина, перенесла его на другую сторону дерева. В одно мгновение он оказался верхом на другой ветке. Мы, конечно, дружно захлопали. Никто и не знал, что Сампа умеет перелетать с ветки на ветку, прямо как Тарзан.
— Пожалуйста, покажи ещё раз, — умолял Пат, но Сампа только качал головой и изо всех сил держался за ветку.
Только тут мы заметили, что табель-самолётик Пата отцепился наконец от ветки и теперь плавно опускался на землю.
— Спасибо! — громко закричал Пат, легко поймав его.
— А как же я? — спросил Сампа, сидя верхом на ветке.
Мы стали дружно убеждать его, что провести лето на дереве гораздо интереснее, чем в классе. Но Сампа расплакался и сказал, что хочет домой. Вечно он всем недоволен.
— Вы всё ещё здесь? — неожиданно спросил знакомый голос. — Что же вы всё-таки там разглядываете?
Учитель подошёл и встал рядом с нами.
— Облака и самолёты, — сказал Пат.
— Сампу на дереве, — сказали все остальные.
— И правда, чёрт возьми! — закричал учитель, заметив Сампу. — Но что он там делает?
Мы, конечно, рассказали, как Пат сделал из табеля самолётик, который застрял на ветке, и как рассердилась бы по этому поводу мама Пата. И как Сампа написал на окне странное слово «етисапс» и сам не знал, что это значит. Тукка добавил, что он сразу догадался, но не успел рассказать, потому что Сампа
