Кайл Крейг меня заметил, подошел и крепко взял за руку. Мне показалось, что он готов меня подстраховать, если я не устою на ногах.
— Я понимаю, что ты страшно расстроен. И я тоже. — Это были его первые слова. Он как будто извинялся, но при этом был взбешен. — Это не наша затея, Алекс. Даремцы нас на этот раз обошли. Их шеф сам принял решение. Тут еще политическое давление не последнюю роль играет. От всего этого так дурно пахнет, что впору нос платком зажимать.
— Что они, черт побери, нашли в этом доме? — спросил я Кайла. — Какие еще вещественные доказательства? Не грязные книжонки, я надеюсь?
Кайл покачал головой.
— Женское белье. Целый склад одежды, припрятанной в доме. В том числе майка с эмблемой университета Северной Каролины, принадлежавшая Кейт Мактирнан. Казанова, вероятно, тоже сувениры оставлял. Так же, как Джентльмен в Л-А.
— Не станет он этого делать. Он не похож на Джентльмена, — сказал я Кайлу. — У него в берлоге полно женщин и их одежды. Он оберегает свое добро, как зеницу ока. Послушай, Кайл, это все какая-то дикость. Таким образом проблему не решить. Тут все вверх дном.
— Ты не знаешь этого наверняка, — возразил Кайл. — Как бы хороша ни была теория, делу ею не поможешь.
— А как насчет логики и толики здравого смысла?
— Боюсь, что и это не годится.
Мы направились к черному ходу в дом Сакса. Телекамеры жужжали, снимая все, что двигается. Это было настоящее цирковое представление с участием трех уровней средств массовой информации.
— Они сегодня вечером провели в доме обыск, — рассказывал по дороге Кайл. — Собак привели. Специально обученных, из Джорджии.
— Но почему, черт их подери? На каком основании обыскивать дом Сакса и так внезапно? Будь они все трижды прокляты!
— Их навели, и они поверили, ухватились за соломинку. Во всяком случае, мне так сказали. Я теперь ведь тоже в стороне, Алекс, и нравится мне это не больше, чем тебе.
Я с трудом видел на два фута впереди. Глаза заволокло туманом. Тут, конечно, перенапряжение свою роль играло, но и злость тоже.
Мне хотелось орать, вопить на кого-нибудь, хотелось направить все прожектора на застекленное крыльцо Сакса.
— А тебе ничего не рассказывали об этом анонимном наводчике? Господи, Кайл. Чтоб они все провалились! Анонимный наводчик. А-а, мать их за ногу!
Вика Сакса держали заложником в собственном прекрасном доме. Даремской полиции, очевидно, хотелось запечатлеть сей исторический момент с помощью местного и национального телевидения, что теперь и делалось. Триумф правоохранительных органов Северной Каролины.
Они поймали невиновного и теперь желали продемонстрировать его всему свету.
Глава 100
Я сразу узнал шефа даремской полиции. Лет сорока с небольшим, похож на бывшего профессионального футболиста. Шеф полиции Робби Хэтфилд был ростом шесть футов два дюйма, обладал квадратным подбородком и мускулистым сложением. У меня мелькнула совершенно дикая мысль: а вдруг он и есть Казанова? Похож, что ни говори. Даже складом характера.
Следователи Сайкс и Раскин охраняли арестованного доктора Вика Сакса. Узнал я и парочку других даремских полицейских. Все они были очень взволнованны, но откровенно выказывали великую радость и облегчение. У Сакса был такой вид, как будто он принял душ в одежде. Виноватый у него вид был, вот какой.
«Казанова ты или нет? Неужели все-таки ты и есть чудовище? Если да, так что же ты теперь придуриваешься, мать твою?» — хотелось мне засыпать Сакса вопросами, но я не мог этого сделать.
Дэйви Сайкс и Ник Раскин хихикали над чем-то со своими коллегами в забитой людьми прихожей. Глядя на них, я вспомнил профессиональных спортсменов у нас в Вашингтоне. Большинство из них любили находиться в центре внимания, некоторые видели в этом смысл существования. Похоже, почти вся даремская полиция действовала именно в этом ключе.
Напомаженные волосы Раскина были гладко зачесаны назад. Он, судя по всему, полностью готов к всеобщему поклонению. Дэйви Сайкс от него в этом смысле не отставал. «Вам обоим, ребята, надо бы сейчас проверять списки подозреваемых, — так и подмывало меня крикнуть им. — Это далеко не конец! Все только начинается. Настоящий Казанова в эту минуту хохочет над вами.
Может быть, даже наблюдает за всем этим спектаклем из толпы».
Я подобрался поближе к Вику Саксу. Мне хотелось разглядеть его повнимательнее, понять все как есть. Прочувствовать. Понаблюдать, послушать. Может быть, понять хоть что-то.
Жену и детей Сакса в прихожую не пускали, держали в столовой. Они были растеряны, опечалены и очень переживали. Тоже понимали, что тут что-то не так. Но виноватой семья Сакса не казалась.
Шеф полиции Робби Хэтфилд и Дэйви Сайкс в конце концов все-таки меня заметили. Сайкс напомнил мне любимую охотничью собаку шефа. В этот момент он сделал на меня «стойку».
— Доктор Кросс, позвольте вас поблагодарить за оказанное содействие. — Шеф Хэтфилд позволил себе в момент триумфа проявить великодушие. Я совсем забыл, что именно я привез сюда из лос- анджелесской квартиры Джентльмена фотографию Сакса. Превосходная розыскная работа… бесценная улика для успешного завершения следствия, черт бы ее побрал.
Все было не так, не то. Это чувствовалось, этим разило. Первоклассная ловушка сработала отменно: Казанова ускользает от них прямо сейчас, в этот момент. Теперь его никогда не поймать.
Шеф даремской полиции протянул мне руку. Я принял ее и крепко сжал. Так крепко, как будто хотел за нее удержаться.
Мне показалось, он испугался, что я намерен встать вместе с ним перед объективами теле — и фотокамер. До сих пор к Робби Хэтфилду было не подступиться. Сейчас он вместе со своими лучшими сыщиками собирался представить народу Вика Сакса. Классная картина — полная луна и вспышки фотоаппаратов! Не хватало только тявкающих собак-ищеек.
— Я понимаю, что помог найти его, только преступления совершал не Вик Сакс, — сказал я, глядя Хэтфилду прямо в глаза. — Вы арестовали не того человека. И позвольте объяснить, почему я так считаю. Дайте мне десять минут. Прямо сейчас.
Он улыбнулся мне, и улыбка была чертовски снисходительная, почти как у одуревшего от наркотиков подростка. Шеф полиции Хэтфилд вырвал у меня свою руку и вышел из дома.
Он направился прямо к телекамерам, нырнул в яркий свет прожекторов. Роль свою он играл прекрасно. Так восхищался самим собой, что чуть не забыл о Саксе.
Тот, кто позвонил и сообщил о женском белье, и был Казанова, думал я в этот момент. Я все ближе мысленно продвигался к разгадке и теперь был в этом почти уверен. Казанова звонил. Или, во всяком случае, он к этому причастен.
Когда доктора Сакса выводили из дома, он прошел совсем близко от меня. Одет он был в белую хлопчатобумажную сорочку и черные брюки. Сорочка потемнела от пота. Я подумал, что ноги его в мягких кожаных черных туфлях с золотыми пряжками, наверное, тоже взмокли. Руки в наручниках были заведены за спину. Былого высокомерия след простыл.
— Я ничего подобного не делал, — сказал он мне дрожащим шепотом. И в глазах застыла мольба. Он сам не мог поверить в то, что происходит. А потом он произнес чрезвычайно трогательную фразу: — Я не могу причинять женщинам боль. Я люблю их.
И тогда на крыльце дома Вика Сакса меня поразила совершенно сумасбродная, головокружительная мысль. Мне показалось, будто я делал сальто-мортале и вдруг замер в воздухе на самой середине кувырка. Время остановилось. Он — Казанова! — внезапно понял я.
