А я сказал Марии Ивановне:
— Хорошо я искупался… Теперь наверное буду всё время купаться. Мы очень уважаем гигиену!
Август 1940 года. Вильнюс
Вчера у меня приключилось большая беда. Я очень огорчился и расстроился. Шёл я со службы домой и на этой проклятой, капиталистической лестнице запнулся и почти до половины отодрал подошву у сапога. Края ступенек обиты листами железа, чтобы доски не истирались. Так вот, некоторые листы очень тонкие и гвозди отошли, так что между ними и доской образовалась щель. Именно так вот я испортил свои лучшие сапоги.
Пошёл я к дворнику и показываю ему сапог.
— Видишь? — спрашиваю я.
— Ну, вижу — говорит он. — Не слепой. А в чём дело?
— А в том, что тебе надо морду набить, что не содержишь лестницу в надлежащем порядке! Ведь я из-за тебя сапог испортил.
А он смотрел на меня, смотрел, словно узнать не мог. Потом встал, подошёл ко мне вплотную, один глаз прищурил и сказал:
— Ты с мордой поосторожней, следи за своей, а то я тебе по ней сейчас заеду. Ты не думай, что если ты офицер, то тебе позволено на рабочего человека орать! А лестницу я отремонтирую тогда, когда мне на это деньги дадут. А пока можешь и так ходить. Не велика персона! Может тебе ещё ковровую дорожку постелить, или носить тебя на руках по лестнице!
Вижу я, что это серьёзный человек и что он в самом деле не виноват в этом. Так что говорю:
— Не надо сердиться. И бить тебя я вовсе не собирался. Вся беда в том, что я теперь не знаю, что с сапогами делать.
— Что делать с сапогами? — спросил он. — Ты же не ребёнок и сам должен понимать. Занеси их сапожнику и всё. Велика беда!
Теперь этот дворник мне очень понравился. Сразу видно, что пролетарий, а не как я сначала думал, буржуй. Да. Даже сказал мне, что во дворе, в маленьком доме, сапожники живут. Но домой приходят только вечером, а днём работают в мастерской.
Когда стемнело, пошёл я через чёрный ход во двор. Там увидел маленький домик. В окнах уже горел свет. Ну я и вошёл и вежливо поздоровался:
— Добрый вечер, парни!
— Не парни, а панове! — сказал один. А другой добавил:
— Парни за псами по улице бегают. Мы же самостоятельные подмастерья и взрослые люди.
А третий сказал:
— Да ничего, ерунда. Он немного слепой, у него на глазах красные очки.
Никаких очков у меня не было, но я понял, что эти сапожники эдакие весёлые люди. Они как раз ужинали.
— У меня тут сапоги — сказал я. — Наш дворник прислал меня сюда. Сказал, что вы отменные мастера.
— Ну тогда садись и жди! — сказал самый старший из них. — Вот мы закончим с ужином и посмотрим твои сапоги. А коли не хочешь ждать, можешь идти себе. Мы по тебе плакать не будем.
— Я подожду — сказал я.
Уселся я и смотрю. А они жрут и пьют. Но как жрут и как пьют!.. Если бы я не видел их чёрных от работы рук, то подумал бы, что это какие-то капиталисты в сапожников нарядились и устроили пир. На столе мясо, колбаса, закуски, водка, три бутылки пива…
Ну, ладно: дождался я, пока они кончили есть и пить. Один из них гармошку из футляра вынул и начал играть. Но так красиво, как по нашему советскому радио. А другой, старший, говорит мне:
— Ну, показывай сапоги!
Я их аккуратно в бумагу завернул, а под бумагой ещё в полотенце.
— Сапоги высшего класса и потому — сказал я — мне их очень жаль.
Сапожник взял сапоги в руки, осмотрел их и начал смеяться. Потом подал их другому.
— Посмотри — сказал он — на эти сапоги «высшего класса»!
Тот посмотрел на них, пощупал и тоже в смех.
— У нас даже крестьянин такие сапоги не обул. А для него это «высший класс». А ведь это — он обратился ко мне — самый скверный букат. А в голенищах больше картона чем кожи. Они уже потеряли фасон.
А третий сказал:
— Для такого чубарика и эти слишком хороши. Он должен липовые лапти носить.
Вот же, эти польские пролетарии не имеют никакого почтения к моему офицерскому чину! Липа меня ни во что ни ставил. Дворник даже в морду дать хотел. А эти издеваются надо мной в глаза глядя… Не могли буржуи рабочий люд как надо воспитать. Теперь у нас будет нелёгкая задача, пока мы не выучим этих невежд лучших людей как следует чтить и уважать.
— Ну и что ты хочешь сделать с этими сапогами? — спросил меня старший сапожник.
— Вот я как раз хотел попросить, чтобы вы подошву на место прибили.
— Это можно — сказал он. — Но от этих сапог никакой пользы не будет. Пока сухо, ещё походишь. А как станет сыро, то им конец придёт.
— А когда будет готово?
— Завтра в это время приходи, будут готовы.
Я как можно любезнее попрощался и вышел. Но был очень огорчён, что сапоги оказались плохие. Обманули меня на рынке. Хотя и цена у них такая была.
Думал я, думал, что делать?… Наконец решил спросить сапожников, сколько будут стоить новые сапоги, из хорошего материала?
На следующий день я дождался вечера. Заметил, что в окнах домика, где сапожники живут, свет зажгли. Тогда я подождал ещё час, чтобы не мешать им. Знал, что они ужинают. Потом взял пачку хороших папирос и пошёл к ним. Угощу, может настроение у них поднимется.
Слышу — гармонь играет. Значит ужин закончился и я зашёл к ним.
— Добрый вечер, панове! — сказал я.
— Добрый вечер! Садись! — говорит старший сапожник.
Пошёл он в угол и из под столика мои сапоги достал. Никакого к ним уважения не проявил, даже в бумагу не завернул. Подаёт их мне. Я тщательно проверил работу. Даже не было заметно, что подошва была оторвана. Сразу видно, что хорошие специалисты.
— Очень хорошо сделано — сказал я. — Вы хорошие мастера.
А он говорит:
— Да это не мы делали. Нам времени жалко тратить на такое паскудство. Мальчишка в мастерской, ученик починил. Давай ему за работу один лит!
Заплатил я, а потом всех папиросами угостил. Лишь тогда спросил:
— А вот скажите мне, панове, не могли бы вы мне справить хорошие сапоги?
— Отчего нет — сказал старший портной. — Можно. Ведь для того мы и есть, как, например, зубы — чтобы жевать, или морда чтобы плевать. А какие бы ты хотел?
— Самые лучшие, какие могут быть. Ведь если вы говорите, что эти плохие, то какой прок мне их носить?
— Понятно дело — говорит сапожник. — По сырости через две недели развалятся. Видишь, уже искривились, носки опустились, а каблуки взад пошли.
— Так и я про то же — сказал я. — Сделайте мне сапоги из самой лучшей кожи; такие, чтобы были и крепкие, и красивые. Сколько такие будут стоить?
— Могу пошить тебе сапоги из настоящего французского шевро — сказал сапожник. — Будут лёгкие,
