Саймону только свой профиль. Она была столь сильно напряжена, что он не осмеливался даже дотронуться до неё, опасаясь, что девушка утратит самообладание.
– Однако это тяготеет надо мной. Я не ребёнок, и отлично знаю, как жестоки порой законы общества.
Саймон нахмурился. Ему отчаянно хотелось сделать Лилиан предложение и услышать её ответ, но в эту минуту она была так близка к тому, чтобы рассказать о тайнах своего прошлого, в которых он пытался разобраться чуть ли не с самой первой их встречи. Возможно, если она разделит с ним свою тяжкую ношу и почувствует в ответ понимание и сочувствие, то с большей готовностью примет его предложение.
– Лилиан, расскажите мне о вашей матери. Всё, что я слышал до сих пор – всего лишь слухи и недомолвки. Мне необходимо знать правду.
Она резко повернулась к нему, вздёрнув подбородок, и Саймон заметил пламя гнева и даже ненависти, мелькнувшее в глубине её глаз, прежде чем Лилиан опустила взгляд на свои судорожно сжатые кулачки.
– Мама никогда не выглядела особенно счастливой, – выдавила она сквозь сжатые зубы. – Казалось, склонность к меланхолии была заложена в самой её природе. Но затем случилось ужасное… Некто причинил ей очень сильную боль.
Саймон помрачнел. Он никогда не слышал деталей этой истории. И тот факт, что существовал некто, сыгравший свою роковую роль в преждевременной смерти матери Лилиан, делал случившееся ещё более трагичным.
Лилиан продолжила свой печальный рассказ.
– Это довело её до края и толкнуло в пропасть. Если вы желаете убедиться, действительно ли верны слухи о том, что мама сама лишила себя жизни… – девушка глубоко вздохнула. – То мой ответ – да, ваша светлость. Доктор прописал ей лауданум для того, чтобы избавить её от кошмаров, и однажды ночью она приняла дозу, достаточную для того, чтобы никогда уже не проснуться.
Саймон склонился к Лилиан и коснулся её руки. Она не отпрянула, но и не расслабилась от его участливого прикосновения, оставаясь всё такой же скованной и напряжённой.
– Быть может, это был всего лишь несчастный случай?
Лилиан в ответ покачала головой.
– Господь свидетель, как бы мне хотелось, чтобы это было правдой, но невозможно отрицать желание матери уйти из жизни той злополучной ночью. И доказательство тому – прощальное письмо, в котором она раскрыла причины своего поступка мне, моему отцу и брату.
Высвободив руку, Лилиан подошла к берегу озера и пристально уставилась на его безмятежную гладь. Долгое время она молчала, а затем продолжила:
– Семья приложила все мыслимые усилия, чтобы скрыть правду о причинах её смерти, и тем самым сохранить светлую память о ней. Нам даже удалось похоронить её на освящённой земле, хотя, думаю, чтобы уговорить священника оказать нам эту «честь», отцу пришлось продать часть маминых драгоценностей. И всё же, пересудов избежать не удалось. Возможно, проболтался кто-то из слуг, возможно, сам священник, а быть может, какой-нибудь совершенно иной человек. Так или иначе, но некоторые детали произошедшего просочились в общество, и с тех пор злые языки, словно стервятники, постоянно перемалывают подробности этой истории.
Она повернулась к нему и, увидев выражение её лица, Саймон почувствовал, как его сердце рвётся на части. Челюсть Лилиан была напряжена, поскольку она изо всех сил пыталась сдержать эмоции.
Её губы дрожали, но голос оставался твёрдым, когда она произнесла:
– Не беспокойтесь, Саймон, вы не первый человек, который отказывается продолжить со мной знакомство, узнав о том, что произошло. У меня нет никаких иллюзий относительно того, что однажды я выйду замуж за мужчину из того круга, в котором когда-то дебютировала. Да, честно говоря, мне бы этого и не хотелось. Вероятно, жизнь в подобном браке стала бы для меня сущим адом.
Саймон вздрогнул. Она почти дословно повторила предостережения Риса, которые тот высказал несколько дней тому назад. Его друг предположил, что Лилиан может отвергнуть его ухаживания из-за нежелания становиться герцогиней и боязни лицом к лицу столкнуться с последствиями обретения ею титула.
И теперь она стояла перед ним, гордо вздёрнув подбородок, с обманчиво надменным и безразличным выражением на побледневшем лице.
– Я вынуждена вас покинуть, мне нужно вернуться в дом. И, пожалуйста, не беспокойтесь о том, что я устрою сцену. Я никогда бы так не поступила.
Саймон смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова. Он понимал, что если прямо сейчас предложит ей выйти за него замуж, то получит непременный отказ. Но Господь милосердный, как же ему хотелось быть с Лилиан! Подарить ей желанный покой, исцелить её душевные раны и исцелиться самому. Поцелуи, которыми они обменялись, лишь усилили горящее в нём желание прижать её к своему телу и почувствовать, как она сдаётся на милость его страсти.
Но если Рис прав, и Лилиан на самом деле не желает выходить за него замуж, ведь не будет ошибкой, если он вместо брака предложит ей свое покровительство? Согласится ли она стать его любовницей? Достаточно ли сильно её стремление быть с ним для того, чтобы девушка вступила в подобного рода связь?
Она обошла его с намерением вернуться в дом. В отчаянии он схватил её за руку и притянул к себе. Саймон не мог позволить ей уйти, только не таким образом. Даже не попытавшись использовать последний оставшийся способ удержать её подле себя.
– Лилиан, я вовсе не желаю прерывать наше знакомство.
Выражение её лица смягчилось, хотя глаза по-прежнему смотрели настороженно.
– Вы… Вы не желаете? – пробормотала она в крайнем неверии. – Но я же сказала, что никогда не смогу…
Саймон покачал головой, прерывая её возражения. Последняя вспышка галантности и джентльменское воспитание призывали его не делать этого. Но все благородные порывы были жестоко подавлены эгоистичной, какой-то животной потребностью связать себя с этой женщиной любым, даже самым низменным из всех возможных способов.
– Лилиан… – Секунда колебаний, и он озвучил предложение, которое поклялся никогда не произносить. – Я хочу предложить вам своё покровительство.
– Ваше покровительство? – повторила Лилиан, в замешательстве сдвинув брови, словно не понимала, о чём идёт речь. Хотя, возможно, так оно и было на самом деле. Будучи невинной, она всё ещё пребывала в своём собственном маленьком мирке, и не догадывалась о нравах, царящих за его пределами.
Саймон откашлялся.
– Э-э… да. Видите ли, бывают минуты, когда мужчине…
Она прервала его, отстранившись и смерив потрясённым взглядом. Чуть приоткрыв рот от изумления, она облизнула пересохшие губы и прошептала:
– Ваша светлость, вы предлагаете мне стать вашей любовницей?
Он отшатнулся, услышав презрительно-удивлённый тон, которым Лилиан задала свой вопрос. Ситуация вышла у него из-под контроля и развивалась вовсе не так, как он задумывал. Испугавшись, что может окончательно все погубить, Саймон всё-таки заставил себя довести дело до конца.
– Да, – вымолвил он. – Именно об этом я и прошу вас, Лилиан.
Он заметил, как задрожали её губы, когда она в смятении отвернулась.
– Но почему?
Это был один из тех вопросов, который он никак не ожидал услышать, но ответить на него было довольно легко.
– Вы неоднократно заявляли, что не подходите мне в качестве жены, и утверждали, что ни за что на свете не выйдете замуж за человека, подобного мне. И всё же, всякий раз, стоит только нам оказаться рядом, между нами проскакивает искра, и вспыхивает непреодолимое желание. Я лишь предлагаю, чтобы мы уступили страсти и позволили желаемому случиться.
– Понимаю, – сказала Лилиан так тихо, что Саймон едва разобрал её слова.
Он подошёл к ней, желая дотронуться, хотя видел, что Лилиан повела себя вовсе не так, как он ожидал.
