— А что, так поздно уже? — смотрит она на часы — Ого, без десяти десять. Давай я тебя провожу до остановки?
— Нет, не надо меня провожать. На улице уже темно, а тебе потом одной обратно идти.
— Ну и что? Это же мой район, я тут всю жизнь прожила, меня тут каждая собака знает. Что может случиться?
— Нет, я сказал нет, мне спокойнее будет. Я тоже в своем районе всю жизнь прожил, так у нас каждый вечер что-нибудь случается. Проводи меня лучше до двери, а я тебе потом позвоню, как до дома доберусь.
— Ну ладно — сдается она — Только будь аккуратнее.
— Я сегодня предельно аккуратен — с усмешкой сообщаю я.
Мы идем в прихожую, я снова рассматриваю эту удивительную квартиру. Сразу видно, что она достаточно старая и чувствуется какая-то история. Что здесь рождались, жили и умирали люди, принимались какие-то непростые решения.
Мебель громоздкая, темная, но как будто живая. Гардероб в прихожей похож на сморщенного, крепкого старика. Большая кровать в родительской спальне напоминает уставшую, заработавшуюся женщину.
Я сажусь на одну коленку и неторопливо шнурую очередные кеды с оптовки. Сейчас они стираются значительно медленнее, чем пару лет назад. Верный признак того, что я стал меньше играть в футбол. Это плохо, без футбола никуда. Я, конечно, худой и кашляю, но достаточно резкий и изворотливый. Без футбола совсем расклеюсь. Надо меньше пить и больше бегать, меньше курить и больше бегать.
— Ну все, я побежал — говорю я Оле. Она стоит и внимательно смотрит. В домашних шортиках и футболке она выглядит совсем маленькой, совсем как ребенок. Я и сам невысокий, едва за метр семьдесят, но Оля значительно ниже.
— Пока — говорит она и обнимает меня. Я обнимаю ее и мы так и стоим, покачиваясь, минуты две.
— Ладно, ладно… Все, все… Скоро опять увидимся… — говорю я, поглаживая ее каштановые мягкие волосы — Все лето еще впереди, скоро опять пойдем гулять….
Мы целуемся последний раз, Оля открывает дверной засов, и я выхожу в прохладный темный подъезд. Удивительно, но ничем не воняет. Просто свежо и ничего не видно. В наших подъездах всегда несет мочой или разлитым алкоголем или какой-нибудь адской смесью еще похуже.
Прощаюсь с консьержкой, выбегаю на улицу.
Темно, тепло, прело. Безмолвными истуканами стоят черные деревья. Не совсем точно помню, где находится остановка. Спрашивать не хочется. Вообще не хочется ни с кем разговаривать.
Смотрю на желтые окна, думаю о том, что она там сейчас делает. Разворачиваюсь и припускаю бегом в сторону фонарей. Где-то там остановка, а на ней автобус и еще ехать домой.
Добегаю до пустой остановки. Людей нет, автобусов нет, изредка проезжают машины. Одиноко светит фонарь. Сажусь на зеленую лавочку, достаю сигареты и закуриваю. Все вокруг медленно, спокойно, тихо… Прикрываю глаза, протираю капельки пота со лба. Все хорошо, все правильно, все так и должно быть.
С дальнего конца дороги выворачивает автобус. Мой! Встаю с лавочки и махаю руками, возьмите меня с собой, пожалуйста! Автобус останавливается с глухим шумом, я запрыгиваю внутрь, сажусь в конец, прижимаюсь лицом к окну. Хорошо, что пришел автобус. Обратно идти к Оле я бы не осмелился, а как идти пешком до дома — не знаю.
Проезжаю свои полчаса в приятной дреме. В голове вспыхивают то кадры из кинотеатра, то лавочка в парке, то Олины тетрадки с нотами и черно-белые клавиши пианино.
И все время её голос… Голос — единственное, что я почувствовал сразу и навсегда. Смешливый, наивный, детский и одновременно серьезный, увлеченный, всё так на самом деле.
Честно говоря, мы виделись всего четыре раза. Выпускной пароход и три свидания. Это смешно, но сначала я никак не мог запомнить, как она выглядит. Ну, не то чтобы совсем память отшибало, но в голове оставался какой-то образ, хороший и светлый, а деталей лица, одежды, мимики я, хоть убей, не мог вспомнить.
Я лежал на своем диване и думал, отчего это так? Отчего я не помню внешности девушки, которая мне так сильно нравится? И не находил ответа. Мне было стыдно. Наверное, я какой-то пришибленный или отмороженный.
Полчаса до дома промелькнули незаметно. Автобус разрезал ночную мглу своими желтыми фарами, а я растекался по сиденью в придурошных фантазиях.
Остановка “Звездный Городок”. Следующая остановка “Поселок Солнечный” — металлическим голосом бубнит водитель. Я выскакиваю из автобуса и быстрым шагом припускаю к дому. На улице уже темно — хоть глаз выколи. Необходимо пройти четыре двора, компы и школьное крылечко. Повсюду разносится пьяный смех и дурные голоса.
Район не спит.
Спокойно и неторопливо прохожу вдоль восемнадцатиэтажек и заворачиваю в школьный двор. На крыльце виднеется какая-то компания. Не ускоряю шаг, иду как обычно.
— Эй, это кто там такой деловой? — слышу насмешливый, до боли в зубах знакомый голос Коти — Снежок, ты что ли?
— Ну, я — приостанавливаюсь и отвечаю.
— Головка от часов “Заря”. А ну-ка, поди сюда! — резко командует Котя.
Подхожу к крыльцу. Сидит большая компания — Котя, Семен, Чура, несколько старших. С ними Иван и Гвоздь. Вокруг валяются пустые бутылки из-под самогона, расставлен запивон, раскиданы крошки от батона.
— Что-то тебя в последнее время на районе не видать — сладким голосом начинает Котя — Совсем деловой стал? Скоро здороваться перестанешь?
— Да нет, Саня, ты преувеличиваешь. Когда я с пацанами не здоровался? — неуверенно отвечаю — Где мне еще быть, кроме как здесь тусоваться?
Котя молча осматривает меня. Старшие пьют и не обращают внимания. Иван с Гвоздем отводят глаза.
— Пиздишь ты, Снежок, ой пиздишь! — говорит Котя — А знаешь, что с пиздаболами бывает?
— Знаю.
— А зачем пиздишь, если знаешь?
Я молчу. Отвечать что-то глупо. Котя — самый умный, это известно. Лучше его просто слушать.
— Не уважаешь ты пацанов, Снежок, не уважаешь… — тяжело, со вздохом говорит Котя.
Я молчу. Иван пытается что-то сказать, но Котя затыкает его одним движением руки.
— А сейчас ты откуда такой красивый? — с улыбкой спрашивает Котя.
— Да ниоткуда… Просто по городу гулял.
— По городу гулял?… Понятно… И че, нагулял чего-нибудь?
— Да нет, ничего особенного… — говорю — Просто по делам ездил, родители попросили…
— По делам, значит ездил… — задумчиво говорит Котя, сжимая и разжимая кулаки — По делам… Вот скажи, Снежок, а почему мне так показалось, что ты ебаться ездил, а не по делам?
Я молчу, смотрю на Гвоздя и Вано. Они отводят глаза. Я не в обиде, сейчас они могли бы быть на моем месте, а я стоять за спиной Коти, подвыпившим и ровным.
— Так что, Снежок, что скажешь в свое оправдание, а? — резко грубеет Котя.
Молчу. Ничего не скажу.
— Пацанам пиздишь? Пиздишь… — начинает загибать пальцы Котя — На районе деловой ходишь? Ходишь… Ебаться в крысу ездишь? Ездишь…. Вот, брал бы пример с Мухи, он тогда нормально поступил, как пацан. И сам поебался и пацанов не обидел. А, Снежок? Але, че молчишь? Хуй проглотил? Ты отвечай, когда с тебя спрашивают, а не молчи.
— Саня, да че-ты… — начинаю я и моментально получаю в правую скулу.
Не очень больно, но хлестко и быстро.
Пригибаю голову, обхватываю руками и чувствую сильный удар в живот.
