И катится месяц все дальше И дальше в бездонную ночь — И звезды за ним в бесконечность Уходят из глаз моих прочь… Их след, как дымок от фосфора, Как облачко, в черной дали Расплылся — и мрак непроглядный Одел мертвый череп земли. И стал я блуждать в этом мраке Один — как слепец. Не ночной — Могильный был мрак, и повсюду Была тишина и покой. Такой был покой и такая Была тишина, что листок В лесу покачнись — или капля Скатись — я услышать бы мог. То весь замирал я — и долго Стоял неподвижно — то бил Я в землю ногами, не видя Ни ног, ни земли; — то ходил, Кружась, как помешанный, — падал — Лежал — сам с собой говорил — Вставал — щупал воздух руками — И вдруг — чью-то руку схватил… И мигом я понял, что это Была не мужская рука, У ней были нежные пальцы, Она была стройно легка. И так эту руку схватил я, Как будто добычу поймал, И так я был рад, что, казалось, На время дышать перестал. «Ага! не один я — не все мы Пропали! — я думал. — Есть грудь Другая, которая может И закричать и вздохнуть». «О, кто ты? — шептал я, — хоть слово Скажи мне — хоть слово! — и мне Оно будет музыкой в этой Могильной, немой тишине… Откуда ты шла? — Где застигла Тебя эта тьма? — говори! Мне звуки речей твоих будут Сиянием новой зари». Молчанье — молчанье — ни слова, Ни вздоха… Одна лишь рука Незримая руку мне жала И трепетала слегка. Напрасно порывисто, жадно Уста я устами ловил, Напрасно лобзал ее в очи И плечи слезами кропил. Она предавала все тело Мучительным ласкам моим; А я — я шептал: «Умоляю, Порадуй хоть словом одним». Молчанье, молчанье — и вот уж Я сам перестал говорить, Я помню, во сне, как безумец, Готов был ее укусить!! Но в эту минуту, рванувшись, Как змей ускользнула она, И стало опять — мрак во мраке — И в тишине — тишина… С простертыми долго руками
