Мимо старого сарая,И пугливо сердце билось,От восторга замирая.Иногда меня звала тыСлушать сказки бедной няни,На скамье с своею прялкойПриютившейся в чулане.Но я рос, и вырасталаТы, волшебная малютка.Дерзко я глядел на старших,Но с тобой мне стало жутко.В дни экзаменов бывало,Не щадя меня нимало,Ты меня терзала, муза, —Ты мне вирши диктовала.В дни, когда, кой-как осиливЭнеиду, я несмелоЗа Горациевы одыПринимался, — ты мне пелаПро широку степь, — манилаВ лес, где зорю ты встречала,Иль поникшей скорбной теньюМеж могильных плит блуждала.Там, где над обрывом белыйМонастырь и где без оконТерем Олега[17], — мелькал мнеНа ветру твой русый локон.И нигде кругом — на камнях —Римских букв не находил яТам, где мне мелькал твой локон,Там, где плакал и любил я.В дни, когда над ЦицерономСтал мечтать я, что в РоссииСам я буду славен в ролиНеподкупного витии, —Помнишь, ты меня из класснойУвела и указалаНа разлив Оки с вершиныИсторического вала.Этот вал, кой-где разрытый,Был твердыней земляноюВ оны дни, когда рязанцыБились с дикою ордою; —Подо мной таились клады,Надо мной стрижи звенели,Выше — в небе — над Рязанью —К югу лебеди летели,А внизу виднелась будкаС алебардой, мост да параФонарей, да бабы в кичкахШли ко всенощной с базара.Им навстречу с колокольниНесся гулкий звон вечерний;Тени шире разрастались —Я крестился суеверней…Побледнел твой лик, и, помню,Ты мне на ухо пропела:«Милый мой! скажи, какаяРечь в уме твоем созрела?О, вития! здесь не форум —Здесь еще сердцам народаГоворит вот этот гулкийЗвон церковный, да природа…Здесь твое — quousque tandem[18]Будет речью неуместной,И едва ль понятен будетСтих твой — даже благовестный!»
