голос Кремля!). Ее Святое Писание — Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. И — «Я русский бы выучил только за то, что им разговаривал Ленин» (Маяковский). Наконец, и шрифт был, по возможности, унифицирован и латиница заменена кириллицей. Что из этого вышло?
России надо — как и отдельному человеку — познать себя саму. Борьба за сверхдержавность была погоней за призраком, которому приносились гигантские жертвы. Страна на пороге национального самоубийства. Мы втягиваемся в воронку глобального террора, из которого еще никто не нашел выход. Надо искать другой путь национального спасения. Стоит вспомнить, что делали некоторые народы после краха империи. Персы, например, трижды завоеванные и покоренные, не отчаялись и создали такую литературу на языке фарси, что очередные завоеватели, кызылбаши, объявили государственным этот язык, и независимость Ирана была восстановлена без единого выигранного персами сражения. Припоминается мне и надпись Бальзака на портрете Наполеона: что он не доделал мечом, я доделаю пером.
Ольга Шатуновская ошиблась, отдав в деревню всю свою библиотеку. Распределение культуры поровну на всех — бесплодное дело. Георгий Петрович Федотов одобрил решение Петра I: начинать надо с Академии, а не с народной школы. Большевики добились всеобщей грамотности, а вершины культуры разрушили, и создали массу, удобную для тоталитарного господства. Только возродив творческое меньшинство, можно поднять народ до уровня ответственной свободы.
Это дело долгое, но дорога в тысячу ли начинается с первого шага. Россия вряд ли станет стандартной европейской страной с ее местным партикуляризмом. Но вполне сбыточное дело — воссоздать вселенское понимание Европы и контакты европейского культурного мира с цивилизациями Азии. Может быть, потеряны будут некоторые территории. Но нельзя терять дух всемирной отзывчивости. Это мой философский комментарий к делу в 64 томах о преступлениях Иосифа Сталина, делу, выпотрошенному В. А. Сусловым — и все же неистребимому.
Примечания
1
Ольга Григорьевна случайно занялась жалобой на оговор и наткнулась на заинтересованность в этом деле Аджубея, зятя Хрущева. Ход к Хрущеву был таким образом закрыт, и Сердюк грубо торжествовал победу. Ольга Григорьевна не вынесла унижения и подала в отставку.
2
«Об ушедшем веке рассказывает Ольга Шатуновская». Составители: Джана Кутьина, Андрей Бройдо, Антон Кутьин. Берлин, La Jolla, 2001 г. 453 с. Хронология с. 398–402, Комментарии с. 404–444. Библиография с. 442–444, индекс 446–453. 77 илл. — Далее страницы указываются в тексте.
3
Камо (Симон Тер-Петросян, 1882–1922) — старый большевик, участник двух русских революций.
4
Сталин никому не объяснял, почему он помрачнел и вышел. Услужливые холуи нашли в музыке Мурадели недостатки и сочинили постановление об опере «Великая дружба», которое изучалось в музыкальных и других кругах. Оперу сняли с постановки.
5
Умер после долгой болезни в 2004 г.
6
Термины ОГПУ и НКВД в тексте смешиваются. Это черта времени, когда ОГПУ только недавно было переименовано. —
7
В книге «Рассказывает Ольга Шатуновская» это письмо перепечатано; см. с. 382–384.
8
Поэтому не прав г-н Жуков, писавший, что нет никаких документов об участии Сталина в убийстве Кирова («Вопросы истории», 2002, № 2). Есть тень уничтоженных документов и есть раскрытие содержания этих документов в книге Шатуновской. Противостояние официальной версии, явно лживой, и частных оценок, заслуживающих доверия, было проблемой и для составителей «Блокадной книги». В последнем, дополненном издании ее Д. Гранин пишет: «„Ленинградское дело“ до сих пор остается одной из самых запутанных страниц послевоенной жизни страны. Документы, связанные с этим делом, были уничтожены, очевидно, сразу после смерти Сталина, лично Берией и Маленковым» («Блокадная книга». М., 2003, с. 13). То, что мы знаем, — только частные сообщения. Число ленинградцев, умерших от голода, вероятно, вдвое больше официальной цифры: «Установил в своей книге Павлов — уполномоченный ГКО по Ленинграду во время войны, — что количество умерших от голода горожан составляет 600 тысяч — и всё, никакие последующие изыскания, аргументы историков не могли поколебать этой цифры. Г. К. Жуков сумел пробить в своих воспоминаниях упоминание о миллионе умерших ленинградцев. Но и это не поколебало официальные органы и таких „знатоков“, как Суслов и Брежнев» (с. 503–504).
9
И в других статьях, вошедших во второй том сборника «Судьбы и грехи России». СПб., 1991, ч.2.
