— Мы должны отправиться в путь, бабушка, мы пришли только попрощаться с тобой. Но мы оставляем здесь знак о нашей судьбе: каждый из нас посадит по тростнику; в середине дома мы посадим его; если он засохнет, то это будет знаком нашей смерти. «Они мертвы!» — скажешь ты, если он начнет засыхать. Но если он начнет пускать свежие ростки снова, — «они живы!» — скажешь ты, о наша бабушка. И ты, мама, не плачь, потому что мы оставляем знак о нашей судьбе. — Так говорили они (бабушке и матери).
И перед отправлением Хун-Ахпу посадил один (тростник), а Шбаланке посадил другой; они посадили их в доме, а не в поле; они посадили их не во влажную почву, а в сухую землю; они посадили (тростники) в середине их дома и затем оставили их.
Глава 8
После этого (братья) отправились в путь, неся каждый свою выдувную трубку, и стали спускаться к Шибальбе. Они быстро сошли вниз по ступеням и пересекли несколько различных потоков и ущелий. Они прошли среди неких птиц, и эти птицы назывались Молай.
Затем они перешли через реку гноя и через реку крови, где они должны были быть уничтожены — так думали люди Шибальбы, — но они не коснулись ее своими ногами; вместо этого они пересекли ее на своих выдувных трубках.
Они вышли оттуда и пришли к перекрестку четырех дорог. Они прекрасно знали, какие дороги (ведут) к Шибальбе: черная дорога, белая дорога, красная дорога и зеленая дорога. Там же они призвали к себе насекомое, москита по имени Шан. Он должен был идти и собрать те сведения, которых они хотели.
— Ужаль их, одного за другим; сперва ужаль сидящего на первом месте, затем ужаль всех их, так как это будет твоим уделом: сосать кровь людей на дорогах, — так было приказано москиту.
— Прекрасно! — ответил москит.
И немедленно он полетел по черной дороге и наткнулся прямо на вырезанных из дерева людей, сидевших первыми и покрытых украшениями. Он ужалил первого, но он не сказал ничего, он ужалил второго, сидевшего, но он также ничего не сказал.
После этого он ужалил третьего, а сидевший третьим был Хун-Каме.
— Ой! — воскликнул он, когда его ужалили. — Ох! — сказал Хун-Каме.
— Что это, Хун-Камер Кто это тебя ужалил? Не знаешь ли ты, кто тебя ужалил? Ох! — воскликнул четвертый из сидевших (владык).
— В чем дело, Вукуб-Каме? Что тебя ужалило? — спросил в свою очередь пятый из сидевших.
— Ох! Ой! — воскликнул затем Шикирипат. И Вукуб-Каме спросил его:
— Что ужалило тебя?
И когда был укушен сидевший на шестом месте, он закричал: «Ой!».
— Что это, Кучумакик? — спросил Шикирипат. — Что тебя (ужалило)?
А когда был ужален седьмой сидевший, он воскликнул: «Ой!».
— В чем дело, Ах-Альпух? — спросил Кучумакик. — Что тебя ужалило?
И когда был ужален восьмой из сидевших, он воскликнул: «Ой!».
— В чем дело, Ах-Алькана? — спросил Ах-Альпух. — Что ужалило тебя?
И когда был ужален девятый из сидевших, он воскликнул: «Ой!».
— Что это, Чаииабак? — спросил Ах-Алькана. — Что тебя ужалило? —
И когда десятый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!».
— В чем дело, Чамиахолом? — спросил Чамиабак. — Что тебя ужалило?
И когда одиннадцатый из сидящих был ужален, он воскликнул: «Ой!».
— Что случилось? — спросил Чамиахолом. — Что укусило тебя?
И когда двенадцатый из сидевших был ужален, он воскликнул: «Увы!».
— Что это, Патан? — спросили они. — Что тебя укусило?
И тринадцатый из сидевших воскликнул: «Увы!» — почувствовав, что он ужален.
— В чем дело, Кикшик? — спросил Патан. — Что тебя укусило?
И в этот момент четырнадцатый из сидевших воскликнул, (почувствовав), что он ужален: «Увы!».
— Что укусило тебя, Кикришкак? — спросил Кикре.
Таким образом, они назвали свои имена, когда они все говорили их один другому. Так они выявили себя, говоря свои имена, называя каждого из владык, одного за другим. И этим способом каждый из сидевших на своем месте сказал имя своего соседа.
Ни одно из этих имен не было упущено. Все сказали свои имена, когда Хун-Ахпу вырвал волосок со своей ноги, ужаливший их всех. Потому что в действительности не москит жалил их; он отправился, чтобы подслушать для Хун-Ахпу и Шбаланке имена всех их.
(Юноши) же, продолжая свой путь, прибыли, наконец, туда, где находились обитатели Шибальбы.
— Приветствуйте владыку, того, кто сидит там! — было сказано им, чтобы обмануть их.
— Это не владыка. Это не более, чем вырезанное из дерева чучело, — сказали они и подошли ближе. И немедленно (юноши) начали почтительно приветствовать их: — Привет тебе, Хун-Каме! Привет тебе, Вукуб-Каме! Привет тебе, Шикирипат! Привет тебе, Кучумакик! Привет тебе, Ах-Альпух! Привет тебе, Ах- Алькана! Привет тебе, Чамиабак! Привет тебе, Чамиахолом! Привет тебе, Кикшик! Привет тебе, Патан! Привет тебе, Кикре! Привет тебе, Кикришкак! — говорили они, проходя перед ними. И смотря в их лица, они говорили имена всех, не упустив ни одного-единственного имени из них.
А как желали бы владыки (Шибальбы), чтобы их имена не были раскрыты.
— Садитесь здесь! — сказали они, надеясь, что (братья) сядут на (указанное им) сиденье. Но те не захотели.
— Это не сиденье для нас; это всего лишь раскаленный камень, — сказали Хун-Ахпу и Шбаланке, и (владыки Шибальбы) не могли обмануть их.
— Прекрасно, тогда идите в этот дом, — сказали (владыки).
И они отправились и вошли в «Дом мрака», но и там они не были побеждены.
Глава 9
Это было первым местом испытаний в Шибальбе. Владыки Шибальбы думали, что когда (юноши) вошли туда, это должно было стать началом их поражения. После того как (юноши) вошли в «Дом мрака», им были немедленно принесены зажженные лучины из смолистой сосны, и посланцы Хун-Каме взяли (с собой) по сигаре для каждого из них.
— Вот сосновые лучины для вас, — говорит владыка — вы должны прийти с ними на заре завтрашнего дня, вместе с сигарами; вы должны прийти и возвратить их назад целыми, — говорит владыка! — Так сказали посланные, когда они пришли.
— Хорошо! — ответили (юноши).
Но в действительности они не жгли сосновую лучину; вместо этого они поместили на конец их что-то красное: несколько перьев из хвоста красного попугая, а ночная стража приняла их за зажженные сосновые лучины. К концам же сигар они прикрепили огненных червей.
Всю ночь (каждый из обитателей Шибальбы) думал, что (братья) побеждены. «Ха, мы победили их!» — говорила ночная стража. Но сосновые лучины совершенно не были обугленными и выглядели по-прежнему, а сигары не были искурены, и вид их был такой же, как прежде.
Они отправились сообщить (происшедшее) владыкам.
— Что это за люди? Откуда они пришли? Кто зачал их? Кто родил их? Поистине, это заставляет загореться наши сердца, потому что нехорошо для нас то, что они делают. Странны их лица и странно их поведение, — говорили они друг другу. И вскоре все владыки призвали (юношей) к себе.
— Ну, давайте же поиграем в мяч, юноши! — сказали они. И в это же самое время они были спрошены Хун-Каме и Вукубом-Каме:
— Откуда же вы оба пришли? Расскажите-ка нам, о юноши! — сказали им владыки Шибальбы.
— Кто знает, откуда мы пришли! Мы не знаем, — ответили они и не сказали больше ничего.
— Прекрасно. Давайте же играть в мяч, юноши, — сказали им обитатели Шибальбы.
— Хорошо, — ответили они.
