И в довершение всего, как будто эта ситуация и без того не была достаточно запутанной, Син обнаружил, что Джиллиан не только очень сложна, но и очень красива. И необыкновенно соблазнительна…
Ее грудь мерно вздымалась, едва прикрытая кружевным вырезом халата, и он видел под тонкой тканью бугорки ее сосков. И вспоминал…
Синклер вспоминал тот ужасный миг, когда нашел ее в ванной, без сознания, с окровавленным виском… При виде этой картины его охватил ужас. Странно, не правда ли? Отчего он так волнуется из-за женщины, которая должна была пройти через его жизнь, почти не задев его?
А она ворвалась в нее словно цунами!
И еще один момент, которого Синклер никак не мог забыть. Когда он положил ее на кровать, и внезапно увидел ее всю, нагую, такую прекрасную и соблазнительную… Он не в состоянии был оторвать взгляда от ее белой, шелковистой кожи, блестящей от влаги, ее высокой, округлой груди, ее набухших розовых сосков… Синклер испытал такой прилив желания, что даже забыл о страхе.
Страх вновь напомнил о себе, и желание схлынуло. Но теперь, когда Син убедился, что с Джиллиан все в порядке, он не мог перестать думать о ней.
Она шевельнулась и застонала во сне.
Джиллиан знала, что это сон. Этот сон преследовал ее с детства. И все равно, каждый раз, когда он ей снился, ей становилось страшно.
Было темно, очень темно. Тьма была повсюду, она давила, душила, угрожала…
Над ней нависала огромная, чудовищная тень… и ей слышались все те же жуткие, отвратительные слова…
И удушающий страх, преодолеть который она была не в силах. И ножницы…
Она потянулась за ними, взяла их, вздрогнув от холодного прикосновения металла…
— Джиллиан! Джиллиан!
Кто-то схватил ее за руки. Джиллиан рванулась и принялась отбиваться что было сил.
— Джиллиан, милая, успокойся. Я тебе ничего не сделаю, — успокаивающе произнес низкий мужской голос.
— Нет! — вскрикнула она во сне. Или наяву? «Ножницы… ножницы…»
— Джиллиан, очнись! Очнись, любовь моя!
Это был голос Сина. Это он вызвал ее из тьмы.
И он назвал ее «любовь моя»…
Она резко пробудилась и увидела, что он склонился и озабоченно смотрит на нее. Эти зеленые глаза, такие знакомые…
Не говоря ни слова, не раздумывая, Джиллиан села и потянулась к нему, усадила его рядом с собой на край постели и обвила руками его шею. Она цеплялась за него, как утопающий за спасательный плот. Он излучал тепло и силу, а она сейчас очень нуждалась и в том, и в другом.
— Что такое? — Его голос звучал хрипловато. — Скажи, что с тобой?
Он провел рукой по ее волосам, пытаясь успокоить ее.
— Не знаю…
Она прижалась щекой к его рубашке, такой мягкой и прохладной, и жадно вдыхала запах его тела.
— Не могу…
Он пригладил ее растрепанные волосы, стараясь не задеть ушиба на виске.
— Ты стонала во сне… Тебе приснилось что-то страшное?
Ей ужасно хотелось остаться в его объятиях. Ей было так хорошо рядом с ним! Уютно, безопасно. Но она знала, что этого не может, не должно быть. Син не имеет ничего общего с безопасностью, даже если сейчас ей кажется, что это не так. Это все временная иллюзия.
Джиллиан вздохнула и отодвинулась от него.
— Да, кажется…
— А что же тебе… вам… снилось?
— Я… я не помню, — поколебавшись, соврала она.
Ах, если бы! Она знала этот сон наизусть. И не могла отделаться от него даже наяву.
Рядом с ней лежали ножницы — длинные, остро заточенные ножницы. Она не хотела этого, но… Глаза ее наполнились слезами. Она потянулась за ножницами…
— Не помните?
Джиллиан облизала пересохшие губы. Она никогда никому не рассказывала об этом сне. Просто не могла. Он был слишком жуткий, слишком
— Не помню. Да ничего, все в порядке.
— Джиллиан…
Его голос был таким же мягким, как тогда, когда он будил ее. Джиллиан осознала, что вновь потянулась к нему, когда ей стало страшно. Она не думала об этом, это вышло само собой, и, что самое удивительное, — Джиллиан начисто забыла о том, что для Сина она — всего лишь орудие! Но почему-то он не бросил ее в трудную минуту. Он вытащил ее из тьмы. Он сидел рядом с ней, успокаивал ее…
Джиллиан внезапно осознала, что и она по-своему пользуется им — его силой, его добротой, его заботливостью… Если бы не он, ей пришлось бы снова досмотреть этот сон до конца. А он страшный. Очень страшный…
Внезапно она поняла, что изменилось за время пребывания на острове. Впервые в жизни она, Джиллиан, тянулась к кому-то за поддержкой и утешением. До сих пор она была одна. Все время одна. Она сама хотела уединения и постоянно стремилась к нему. Но теперь…
Он легонько погладил ее пальцем по щеке, чтобы привлечь внимание.
— Как голова?
— Лучше. По правде говоря, кошмарный сон и близость Сина заставили ее начисто забыть о головной боли. Но теперь, когда Син напомнил о ней, Джиллиан вновь ощутила тупую боль.
— Я, пожалуй, проглочу пару таблеток аспирина, — призналась она.
— Давайте, я принесу.
— Не надо, — остановила его Джиллиан. — Я хочу встать. Мне надо немного размяться.
Он внимательно посмотрел на нее.
— Да? Ну ладно. Только давайте я вам помогу.
Синклер встал и бережно помог ей подняться.
— Вас проводить?
— Нет, не надо.
То, что кто-то вот так стоит над ней, тоже было непривычно. Это вселяло в нее противоречивые чувства. С одной стороны, Джиллиан чувствовала себя увереннее, спокойнее. С другой стороны, ей казалось, что Син давит на нее, нависает над ней, и это немного раздражало.
— Я подожду здесь.
Она не рассердилась и не стала спорить. По правде говоря, ей хотелось, чтобы Син был рядом. В голову ей неизвестно откуда пришла странная мысль, что, так или иначе, а какую-то часть каждой ночи она проводит с Сином.
В ванной она посмотрелась в зеркало. Да-а, вот это шишка! Слева на лбу набух огромный багровый желвак. Просто заглядение! Она на несколько секунд прижала к ушибленному месту тряпку, смоченную водой, потом постаралась пригладить волосы так, чтобы скрыть шишку. Еще раз оглядев себя в зеркало и приняв аспирин, Джиллиан вернулась в комнату.
Син ждал ее. Она знала, что так и будет. Джиллиан подумала, что на него можно положиться. Теперь она понимала его противоречивую натуру. Син — сильный, надежный человек; но в то же время он держит ее здесь против ее воли, и не испытывает при этом угрызений совести. Он может развеять ночной кошмар одним своим присутствием и в то же время не остановится ни перед чем ради того, чтобы отомстить за
