женщина тащилась сзади, устало держась за повозку. И снова, где бы они ни появлялись, жители вспоминали о светловолосом мальчике, который уже больше не странствовал с ними по дорогам. Всем недоставало Вильяма-Бена. Булли и Бен, когда они оказывались в поселке, по-прежнему ходили на пирушки, но миссис Мэрти, отклоняя приглашения выражавших свое сочувствие жителей поселка, не покидала повозки, стоявшей в загоне у склада.
Несколько лет спустя я снова встретила Бена и Булли. Лица у них были багрово-красные после ночи, проведенной в кабачке Майка Фишера, где, как говорили, они выпили столько виски, что хватило бы на десятерых.
После обычного обмена приветствиями я спросила о миссис Мэрти.
Булли расплылся в улыбке.
— Она отлично поживает, — сказал он, — пойдемте, и вы увидите.
Он повел нас к открытой, заросшей травой площадке за поселком. Там возле каких-то колючих кустов с желтыми цветами стояла повозка. Примостившись к стенке и вглядываясь в темно-зеленое небо, на котором зажглись первые звезды, сидела миссис Мэрти с ребенком на руках.
Мы подошли к ней. Булли сиял, как школьник, получивший хорошую отметку. Бен, сгорбившись, молчал. Я заговорила с миссис Мэрти о ребенке. В ее глазах снова появилось такое же выражение чисто животного удовлетворения, а в глазах Булли — та же радость и гордость, как и в дни, когда еще жив был их первенец. Я посмотрела на Бена. Насупившись, он стоял угрюмый и мрачный, взгляд его скользил по лицу миссис Мэрти недоброжелательно и осуждающе, как и раньше.
И тогда я спросила себя, не думает ли он о Вильяме-Бене, о том, как на берегу реки — там, на севере, — ветер вздымает песок и песок оседает на корнях деревьев и дорожных знаках.
Булли взял ребенка из рук матери.
— Плечи у него, как у погонщика волов, — сказал он.
Бен махнул рукой — это был жест отчаяния и слепой, бешеной злобы. Спотыкаясь, он побрел прочь в сгущающуюся темноту.
УДАЧА
— Так вот, значит, — рассказывал Билл, — мы трое погибаем от жажды, до ближайшего поселка миль восемьдесят, а золота кругом хоть завались.
Три месяца мы искали золото в горах Фрейзер Рейндж, и продовольствие у нас подходило к концу. Мы рассчитывали к рождеству вернуться в Кулгарди. Том собирался под Новый год сыграть свадьбу, да и моя старуха всегда требовала, чтобы я был дома к рождественскому обеду.
Билл Догерти и Крупинка О’Брайен были старыми друзьями. Тридцать лет они вместе искали золото, трясли грохот и на севере, у Наллагайна, и к востоку от озера Уэй. Но Крупинка мечтал о каменистых кряжах и серо-голубых степях к югу от Слипинг-Ривер и Соленых озер. Когда-то они нашли там богатую жилу, продали свою заявку и опять отправились на поиски, как только деньги пришли к концу. Но работа в горах Фрейзер была первым испытанием для молодого Тома Уэйра.
Том был хорошим парнем. Он работал рудокопом, но шахта «Находка» закрылась, как раз когда он договорился о свадьбе, и он остался без дела. На приисках наступил застой, и у Тома не было никаких надежд получить работу в течение многих месяцев.
Эйли Мэннерс работала в пивной Фленнагана, а девушки в то время были наперечет. Том боялся потерять ее, ведь у него не предвиделось никаких заработков, чтобы можно было обзаводиться семьей. А мистер Фленнаган, как и некоторые другие, поглядывал на Эйли. Семья Эйли требовала, чтобы Эйли бросила Тома и нашла себе жениха повыгоднее. Но Том нравился Эйли, и в последнюю минуту она уговорила Билла взять с собой Тома. Ей приснился сон, сказала она, что Том отыскал огромный самородок, и если Билл и Крупинка возьмут Тома с собой, то им наверняка повезет.
— Так вот, мы уже совсем выдохлись, решили бросить участок и начали вытаскивать столбы. Это было примерно в трехстах милях к востоку от Слипинг-Ривер. — Билл неторопливо набил трубку и продолжал: — Нашли мы несколько подходящих кусков породы, поднялись вверх по склону и заложили шурфы. Раздробили целую гору породы, а золота добыли так мало, что и говорить о нем не стоило. Крупинка сказал, что ему надоело зря стараться. Он твердил, что так и чует кругом золото. Но нигде поблизости не было стоящего участка. Я уже думал, что хорошо будет, если мы хоть с долгами сумеем разделаться, когда вернемся. Лужа, из которой мы брали воду, пересохла. Нам пришлось нагрузить верблюдов и сматывать удочки.
У них было пять верблюдов, и первые два дня они продвигались быстро, надеясь на третий день найти туземный колодец. Они его нашли, но он оказался пересохшим, и им пришлось отправиться дальше.
— Когда верблюды начали бунтовать, Крупинка испугался. Мы стреноживали их на ночь и пускали пастись. Они могли продержаться на одной верблюжьей колючке. Я пошел искать воду. Сначала я начал выслеживать стайку зеленых попугаев. Эти малыши так и мелькают в кустарнике, как будто в любую минуту могут напиться вдоволь. Говорят, что так оно и есть. Птицы должны пить каждые двенадцать часов и умеют находить воду. Я уже раз проделал такую штуку, когда искал золото за Блэк Рейндж и чуть было богу душу не отдал: я пошел за парочкой диких голубей и отыскал воду в ущелье. Но вот с попугаями мне не повезло, и мы решили, что одному из нас, Крупинке или мне, придется взять самого быстрого верблюда и спешно отправиться в Слипинг-Ривер за водой и продовольствием. Крупинка не умел управляться с верблюдами. А я подумал, что мне нельзя оставлять Тома: я знал, что нам придется нелегко, а Том не мог переносить жажду так, как мы, бывалые старатели.
Пока я гонялся за попугаями, в лагере тоже дела на месте не стояли. Когда я вернулся, у Тома рука была на перевязи. Он немного повздорил с Боко, старым верблюдом-самцом. Этот подлец набросился на Тома, искусал ему руку и удрал, а за ним и все остальные. Крупинка пошел их искать…
Он вернулся на следующее утро. Верблюдов он нигде не нашел, но по привычке проверил одну скалу. Принес целый мешок образцов. Вот тут-то мы и увидели золото. Оно так и блестело в каждом куске.
— Все-таки мы нашли его, Билл, — сказал мне Крупинка. — Там прямо прорва золота. Пойдем покажу.
Крупинка повел нас с Томом в долину, а потом вверх по другому склону. Само собой, он ставил метки, Крупинка точно напал на местечко. Когда мы остановились у скалы из железняка с кварцем, везде, где Крупинка отбил куски, так и блестело золото. Мы поняли, что нашли настоящее золотое дно, второй Дерри или Карбайн.
Том чуть с ума не сошел от радости.
— Вот это да! Ну и радость для Эйли! — закричал он. — Сон-то ее сбылся, Билл. Мы нашли золото! Теперь-то ее родичи не захотят откладывать свадьбу.
Мы отмерили и застолбили участки и набрали столько руды, сколько могли унести. И вдруг нас осенило, что золото-то нам ни к чему, если мы не найдем воды. Крупинка и я все обдумали. Мы считали, что находимся милях в восьмидесяти от Слипинг-Ривер. Крупинка прикинул, что он сможет добраться туда дня за четыре, если возьмет с собой пару галет и половину оставшейся воды. У нас ее было по кружке на брата. Крупинка мог выжить там, где другой давно протянул бы ноги, питаться корой, ящерицами, ягодами верблюжьей колючки, хотя от них бывает страшная резь и дизентерия. Лучше их вовсе не трогать. Будь у нас подходящий верблюд, Крупинка вернулся бы с водой и продовольствием вдвое быстрее.
Солнце нещадно палило, когда они возвращались в лагерь, нагруженные мешками с золотоносным кварцем и железняком. Они сделали шалаш из веток и легли в его тени, чтобы отдохнуть и решить, что делать дальше. Том заснул и вскоре начал бредить. У него от жары помутилось в голове, а может быть, воспалилась рана. С высоты кряжа он видел Соленые озера и повисший над ними мираж.
Он бросился вниз по склону, крича, что там, вдали, вода. Билл побежал за ним и привел его обратно, пообещав дать ему воды. Том лежал в тени и бредил:
