мужчина. — Вы же знаете это, миссис Бойд.
— Дождь идет уже два месяца, — бесстрастным тусклым голосом заметила одна из женщин.
— Как же вам удается сохранить хоть один сухой уголок в ваших хижинах и не промокнуть насквозь?
— Никак! — Все расхохотались, словно над веселой шуткой. — Наша одежда промокла до нитки. Во всем поселке не найдется ни одного сухого одеяла.
— Жаль, что мы не утки. Тогда вода скатывалась бы с наших спин.
— Безобразие, что вы так живете, — заявила миссис Бойд. — Но я приехала к вам сегодня по поводу Молли. Где она?
В толпе началось движение. Люди переглядывались и опускали глаза. Их жалкие отрепья, остатки чужой роскоши, на женщинах — яркие шарфики и пестрые свитера, надетые поверх замусоленных платьев, — придавали им странный и нелепый вид.
Все они были кареглазые и черноволосые, но цвет кожи у них был разный — от болезненно-желтого до темно-бронзового. Женщины были светлее, мужчины темнее. У большинства были расплющенные носы и толстые губы, но у некоторых черты лица были тонкие и правильные, и только глаза выдавали их туземное происхождение.
— Где Молли? — спросила миссис Бойд. — Я разрешила мистеру Эдуарду отвозить ее в кино по субботам, когда он сам ездит в город. Но на прошлой неделе она с ним не вернулась. Хотя он ждал ее целый час.
— Молли просто помешалась на кино, — фыркнула Руби.
— Это ее дело. Но как можно исчезать так внезапно! Она знает, сколько у нас сейчас забот, когда коровы возвращаются с пастбищ. Мистер Филипп и мистер Эдуард с ног сбиваются. Нынче утром мне самой пришлось отвозить почту. Молли очень нужна нам, она помогает доить коров и кормить телят.
— Молли славная девочка, — сказал Альберт.
— Но где она? Что случилось?
Толпа заволновалась. Этот вопрос был им явно неприятен, и они хотели уклониться от ответа. Слышались только какие-то неясные восклицания и предположения. Ни страха, ни удивления не чувствовалось, но все были как-то расстроены, и казалось, что им было неловко и смешно слушать вопросы миссис Бойд.
Миссис Бойд поняла, что они скрывают Молли. По-видимому, девочкой овладел какой-то странный каприз: таинственный зов зарослей, желание уйти к своим.
— А вы знаете, что Билл Библемун заболел воспалением легких и умер в больнице на прошлой неделе? — спросил кто-то.
Все живо подхватили эту тему.
— Какие были похороны, миссис Бойд!
— Капитан Армии Спасения сказал, что Билл попадет прямо в рай, потому что он был хорошим христианином.
— Что правда, то правда. Он кричал об этом на всех уличных сборищах и пел псалмы, даже когда бывал пьян.
— Какие красивые молитвы читали по нем.
— Да, о том, как он умылся кровью агнца, и о том, что грехи его стали белее снега.
— А дети у нас все переболели корью, — похвасталась Руби.
— Ну, а что случилось с Уили Вильямсом? — спросила миссис Бойд. — Он еще в прошлом месяце должен был прийти ко мне нарезать жердей для забора.
Говор смолк, из-под опустившихся ресниц метнулись настороженные взгляды. Слышались покашливания и хриплый шепот.
— Он уехал на север, — сказал Джордж.
— Ты хочешь сказать, что его посадили? Что же он натворил на этот раз?
— Знаете, миссис Бойд, Уили не виноват, — сказала Тилли Льюис. — Джо Уиггинс заявил, что у него из загона убежало несколько бычков, и предложил Уили по два шиллинга за каждого бычка, которого он поймает и приведет назад. Уили привел ему пару неклейменых бычков. Конечно, он думал, что это бычки мистера Уиггинса.
— Еще бы, по два шиллинга за штуку! — заметила миссис Бойд.
— Ну а когда инспектор обнаружил на бойне у Джо Уиггинса рыжие шкуры двух безрогих бычков, то мистер Уиггинс свалил все на Уили, и Уили получил за это два года.
— Все знают проделки Джо Уиггинса, — согласилась миссис Бойд. — Но Уилли не следовало трогать неклейменых бычков.
— Ах, миссис Бойд, Уили не такой. Он же без коров и быков жить не может. Но когда у него нет работы, он просто места себе не находит. Ему лишь бы при скоте быть.
— Я знаю, — добродушно засмеялась миссис Бойд. — Боюсь, что он не раз угонял и наших телят с дальних пастбищ. В прошлом году большинство стельных коров вернулось без телят, как будто мор на них напал.
— Когда корова телится в зарослях, миссис Бойд, то ведь и динго может схватить теленка, а не только…
— А не только Уили? Безусловно. Но я ставлю на Уили. Думаю, что все же Джо Уиггинсу наших телят досталось больше, чем диким собакам.
Лошадь, щипавшая молодую траву, сделала несколько шагов в сторону, и у входа в одну из хижин миссис Бойд увидела мужчину, спящего перед тлеющим костром. От влажного одеяла, которым он был укрыт, поднимался пар.
— Кто это? — спросила она.
— Это Чарли, — ответила непрерывно кашлявшая женщина. — Он болен.
— Лучше спрячьте эту бутылку, — посоветовала миссис Бойд. — Если инспектор заглянет сюда, кой- кому достанется за продажу Чарли этого лекарства. Откуда у него только деньги берутся на выпивку?
— Лавочники иногда покупают его рисунки для реклам.
— Он не лишен таланта, этот Чарли, — объяснила миссис Бойд своей спутнице. — Самоучка. Вы не могли бы показать мисс Аллисон несколько его рисунков, Лиззи?
Жена Чарли скользнула в хижину и вернулась, держа в руках черную ученическую тетрадь. Мисс Аллисон спешилась, чтобы посмотреть на рисунки — наброски людей и животных, изображение футбольного матча и финиша скачек.
Гордость за Чарли, почтительный интерес к рисункам, тревожное ожидание отражались на лицах друзей и родственников.
— Ну! — Миссис Бойд дернула повод и выпрямилась в седле. — Вы надумали наконец сказать мне, что с Молли? — спросила она с улыбкой, но очень твердо.
Выражение лиц вокруг нее сразу изменилось. Наступило хмурое, недоброжелательное молчание.
И вдруг раздался радостный возглас Тилли Льюис:
— Смотрите-ка, ведь это миссис Джексон! Ее скрутил ревматизм, но она поднялась и даже шляпу надела ради гостей!
Высохшая старушка в аккуратной черной шляпке шла через поляну. В ее истрепанном черном платье и потертом сером жакете чувствовалось трогательное старание сохранить приличный вид.
— Доброе утро, Мертл, — сказала миссис Бойд. — Мне очень жаль, что у вас ревматизм.
— Чего же удивительного, мисс Энн. — Метиска держалась с достоинством. Ее поблекшие глаза, обведенные черными кругами, смотрели снизу вверх на приятно улыбающуюся, свежую, пышущую здоровьем женщину на статной лошади. — Я не привыкла жить под открытым небом.
— Конечно, — согласилась миссис Бойд.
— Вы же знаете, что я выросла в миссии и служила в лучших здешних семьях, а теперь… Вы бы свинью не стали держать там, где мне приходится жить теперь.
— Нехорошо это, миссис Бойд, — пробормотал Джордж.
— Конечно, нехорошо, — опять охотно согласилась миссис Бойд, — но что я могу сделать? Вы
