— Кутузов сдает город, — мрачно сказал Байсаков, когда принес друзьям эти вести. — Но самое плохое не это. Наши люди. Ну, люди, помогавшие или служившие нашей организации, просто уничтожаются. Много похищений, нашлись предатели. Одна армия, Саша, идет на город с запада, а другая, еще страшнее, обложила Москву с севера и востока. Остается только идти на юг.
— Похоже на ловушку! — подал голос с кровати, валявшийся на ней без сапог Гаевский. — Да, на юге наша армия, но вас и там есть, кому ждать, верно? Если они не боятся даже рядом со штабом Кутузова нападать, дело плохо. Ходили слухи, что Барклай де Толли на подозрении у Аракчеева. Но это только слухи.
— Тебе откуда эти слухи знать?! — огрызнулся Байсаков, чересчур резко. — Сидишь себе в Европе, горя не знаешь.
— Я там не сижу, а служу нашему делу! — обиделся Антон. — Служил бы здесь, только противно. Людей в рабстве держат, как турки какие-то, хуже даже! У турок кто ислам принял, тому свободу. А у вас как родился рабом, так и умрешь.
— «У вас»?! Вот так ты уже о России, да? — Байсаков опасно навис над Антоном. — Что ж не мы чужие земли-то жжем, а французы твои свободолюбивые?
— Прекратите, пожалуйста! Я пытаюсь думать. — Остужев, не прислушиваясь к болтовне молодых людей, бродил туда-сюда по отведенному в их распоряжение подвалу. — Выходит, что идти нам никуда нельзя, но Наполеон скоро сам придет. И тогда он устроит на нас большую охоту. Может быть, в болото какое-нибудь предмет кинуть?
— Нет! — резко обернулся Байсаков. — А если он нужен как раз чтобы со Львом справиться? Кутузов мог и ошибиться.
— А еще мсье Дюпон, если помнишь такого, весьма не рекомендовал полагаться на силы природы! — поддержал его Гаевский. — Он тебе не рассказывал о путешествиях во времени? Болото однажды осушат, или само пересохнет. И кто-то захочет все исправить. Ох, правы были те суфии, что хранили его под Сфинксом и никому не рассказывали.
Теперь резко обернуться пришлось Остужеву. Глядя в насмешливые глаза Антона, он догадался, что вопрос тот задал для проверки, и теперь все понял.
— Как вам такой план: ждем, пока Бонапарт утвердится в Москве, и уходим на запад, — предложил Александр. — Там нас не должны ждать.
— Может так, а может, и нет, — Иван сел, и основательно задумался. — Мысль здравая есть, только.
— Только Наполеон не для того обманул и продолжает обманывать весь мир, чтобы на такой детский фокус купиться, — закончил Гаевский. — Не пытайся его перехитрить, Саша. Он все просчитал, и помогает ему в этом Пчела. Лучше совсем не двигаться, потому что он всегда впереди на два хода. Когда Бонапарт форсировал Неман, он знал, что ты поспешишь навстречу из той щели, где столько лет прятался. Он тебя знает, ты не мог не выйти.
— Не совсем так было.
— У него всегда несколько вариантов действий! — Гаевский сел. — Я много лет за ним наблюдаю. Все просчитано, на все неожиданности он старается заранее приготовить ответ. Поверь, если бы двинулся не на запад, а на восток, и попытался бы спрятаться в Китае — тебя ждали бы там! Четырнадцать лет он подбирался к этому предмету. И теперь Лев прыгнул.
— Тогда надо спрятаться у него в пасти! — зло сказал Остужев и задумался.
Гаевский и Байсаков переглянулись. В подвале воцарилась тишина, потом в дверь кто-то постучал. Схватившись за оружие, все трое заняли позиции для боя. Стук не повторился. Тогда Иван, как самый могучий и способный в случае опасности снова закрыть дверь, осторожно отворил. На лестнице, ведущей на первый этаж дома, в луже крови лежал умирающий человек. Байсаков подхватил на руки и внес внутрь.
— Это наш человек, Белкин Юрий! — Иван заботливо уложил гостя на кровать. — В двух местах грудь прострелена!
— В спину стреляли, — с первого взгляда определил Остужев. — Боюсь, он не выживет, Ваня. Просто зажми раны простыней и дай ему отойти спокойно.
Но Белкин открыл глаза. Увидев Байсакова, он попытался что-то сказать, но из горла пошла розовая пена. Иван прижал ухо к губам умиравшего. Спустя минуту он отпустил его, закрыл мертвецу глаза и перекрестился.
— Час от часу не легче, друзья. За нами идет Бочетти.
— Вот этого я и боялся! — Гаевский быстро стал собирать вещи. — Уходим. Не Белкин, так кто-то другой сейчас ей рассказывает, где мы. Она умеет спрашивать. Тоже времени не теряла — все эти годы отлавливала людей Колиньи, да и наших, если попадались, и допрашивала по-своему. Никто не знает, как много она накопала про всех, бешеная сука! Наверное, и кого-то из людей Аракчеева в Москве знала. Теперь вышла на след — и остается только бежать, Саша!
— Но куда?
— Льву в пасть, ты сам сказал!
Когда они уложили нехитрые пожитки в сумки, вооружились и покинули подвал, то еще на лестнице почуяли запах дыма. С опаской выйдя из дома, Остужев в сумерках увидел языки пламени над соседней крышей. Где-то далеко бил набат. На улицы выбегали люди, не зная, что делать: спасаться, тушить пожар, или ждать помощи от французов? Довершил картину появившийся совершенно с другой стороны человек с факелом. Он пьяно пошатывался и кричал:
— А и сами сгорим, и Наполиёна сожжом! Святой град опозорили!
На него набежали, схватили, дали по морде, и отпустили — ну не к врагам же его вести на расправу? Недавно и неожиданно для себя захваченный город еще практически не управлялся. А потом из-за того же угла выехали несколько конных в форме польских гусар генерала Понятовского. Остужев вздрогнул, узнав по фигуре в одном из гусар женщину.
— В другую сторону! — Он подтолкнул друзей. — Уходим быстро и не оглядываясь, смешаемся с толпой!
Глава одиннадцатая
Помощь одному врагу и обретение другого
Оставив слишком заметного Байсакова в надежном месте, Остужев с Гаевским попробовали произвести разведку. Александра многие офицеры могли вспомнить по Италии, где он был личным секретарем Бонапарта. Поэтому Гаевский, опытный в таких делах, сочинил нехитрый, но надежный грим: забинтовал ему половину лица. С перевязками ходили многие — даже залеченные раны в жарком климате могли неожиданно воспалиться или загноиться. Сначала Антон, пользуясь способностью к перевоплощению, сам проник в канцелярию и выкрал несколько готовых бланков, в которые обладавший более аккуратным почерком Остужев вписал необходимую информацию. Все прошло настолько гладко, что друзья переглянулись: а может быть, не стоит и тянуть? Момент был более чем удачный — Колиньи уехал куда-то в Гизу, а генерал устал и заперся у себя. Предстояло прорваться через усиленный караул, но беспредметник-боец Остужев беспокоился только о том, чтобы соблюсти тишину.
Они прохаживались перед штабом, ни от кого не скрываясь, и выжидали удобный момент, когда неожиданно увидели Байсакова. Одно только широкое волжское лицо полностью его выдавало. Друзья как могли небрежно приблизились к нему и постарались загородить от французов.
— Ваня, ты совсем сбрендил? — спросил Антон. — Не понимаю, как ты сюда дошел среди бела дня!
— На себя покрикивай! — обиделся Байсаков и повернулся к Остужеву. — Саша, Дия прибегала. Бонапарт и Колиньи идут в какое-то подземелье Сфинкса. Ну, громады этой уродской! А с ними араб- предатель, суфии его ненавидят. В общем, они все побежали что-то там спасать. И еще она сказала, что это
