— Уже во время шахматной партии… — Молодой офицер не столько говорил, сколько бормотал. Но вот он поднялся с места и заговорил несколько членораздельней: — Сначала это было всего лишь вопросом о праве наследования. Она ведь женщина…
— Это я заметил, — сухо сказал его собеседник.
— Если ты женщина, значит, тебе не быть бароном, — важно произнес Таррант, качая пальцем на каждом слове.
Пайк кивнул, соглашаясь.
— Поэтому так важно, за кого ей выйти замуж. Ха-ха. — Человек, некогда прибывший в Крайнее Поле королевским посланником, отхлебнул из стакана. — Но дело не только в этом… Я понял, что она колдунья. Я понял это!
— Прядущая Сновидения, — с невозмутимым видом уточнил Пайк.
— Это одно и то же, — отмахнулся Таррант. — И я это почувствовал.
— Я знаю!
— Откуда? — Молодой человек сразу насторожился.
— Ты сам мне сказал.
Таррант удивленно уставился на Пайка.
— Я? Тебе?
— Сказал нечто вроде этого.
После недолгого замешательства Таррант расхохотался, потом наклонился к собеседнику и заговорщически шепнул ему на ухо:
— А может, мне поведала об этом Паутина? Может, я сам колдун!
Они решили выпить за такую возможность.
— За Тарранта! — провозгласил Пайк. — За воина и волшебника!
Но веселились они всего пару минут, после чего Таррант вновь впал в уныние.
— Не то чтобы мне самому это особенно помогло, — пробормотал он.
— Лучше, чтобы люди не видели тебя в таком настроении, — заметил Пайк. — Это подрывает общественную мораль.
Таррант пропустил шутку мимо ушей.
— А знаешь, что я сказал ей? После партии в «живые шахматы», а?
Пайк покачал головой.
— Слишком много я странствую, чтобы обзавестись женой, — удивляясь собственной глупости, процитировал Таррант.
— Что ж, это сущая правда, — отметил его помощник. — И мне ты говорил то же самое много раз.
— Верно, старина, — согласился глава разведки. — Но если бы я надумал жениться… мне хотелось бы жениться на ней!
— Это государственная измена, — ухмыльнулся Пайк. — Не забывай, ты говоришь о своей королеве.
— До завтрашнего дня она еще не королева, — подчеркнул Таррант. — Как ты думаешь, у меня остался хоть какой-нибудь шанс?
— Ни малейшего, — по-прежнему ухмыляясь, ответил ветеран. — Тебе случалось видеть ее вдвоем с Монфором?
— Отвратительное зрелище, — поневоле хмыкнул и Таррант. — Их друг от дружки просто не отлепить.
— Они разлучатся на нынешний вечер. Иначе их брак не сложится — есть такая примета.
— У этих двоих все сложится, — кисло протянул Таррант. — Это просто нечестно. Чем я хуже его?
— Если не считать того, что у тебя нет королевства, парочки дворцов, поддержки всех умных людей в стране и любви остального народа, доброго нрава, истинного шарма и красивой наружности, ты и впрямь ничуть не хуже. — Пайк насмешливо улыбнулся.
— Вот именно, — кивнул Таррант. — Если не считать всего этого!
Они пристально поглядели друг другу в глаза и разом расхохотались.
Монфор и Ребекка не были единственной парой, бракосочетание которой последовало через месяц после столь драматических событий. Всего через несколько дней по их благополучном завершении, пока все еще оставались в Крайнем Поле, там сыграли свадьбу Гален с Эмер. Сам король присутствовал при том, как они давали взаимный обет, а Ребекка была на свадьбе подружкой невесты. Обручальное кольцо Эмер имело особый смысл.
Оно было изготовлено из монеты, ставшей первой археологической находкой Галена на соляных равнинах. Клюни из чистого любопытства подверг эту монету анализу, а когда обнаружил, что та изготовлена из чистого золота, алхимик очистил металл специальным раствором собственного изобретения и Ансельма выковала из него изящное кольцо на средний палец невесты. Обе супружеские пары пребывали сейчас в столице на правах королевских гостей, однако жить и те, и другие решили все-таки в Крайнем Поле. Все четверо успели накрепко сдружиться и Ансельма как-то шепнула Эмер, что ее Клюни в столице просто-напросто затеряется.
— Ему нравится слыть чудаком, — радостно сообщила она. — А здесь таких и без него полно. А вот в Крайнем Поле он один такой и страшно этим гордится.
После бракосочетания Галена с Эмер король издал два важных указа. Согласно первому из них, Бальдемар изъявил желание сложить с себя бремя управления баронатом. Будучи поставлен в известность о планах своей дочери, он решил переехать в Гарадун, чтобы не разлучаться с нею. Раньше Ребекка непременно заподозрила бы, что у отца имеется какой-нибудь тайный расчет, но теперь она поверила его бесхитростным словам о том, что он хочет жить тихо и мирно, не неся ни за кого ответственности. Бальдемар стал тенью себя былого; даже известие о том, что его дочери предстоит стать королевой страны, не пробудило в нем ни гордости, ни амбиций. Она была жива, она была счастлива — и ему было вполне довольно и этого.
Согласно второму королевскому указу, Галена назначили королевским наместником Крайнего Поля, где ему теперь предстояло править от имени короля вместо Бальдемара. Выбор на эту должность «Народного защитника» пришелся по душе людям — и в силу того, что его роль в только что закончившихся событиях стала широко известной, и потому что он отказался принять аристократический титул, ограничившись служебной должностью наместника. И это стало первым шагом задуманных королем реформ, которым предстояло преобразить страну.
Гален и Эмер переехали в покои Рэдда, куда и собирались вернуться после королевской свадьбы. Покои Бальдемара решено было превратить в служебное помещение. Кусака повсюду сопровождал молодую пару и, хотя он по-прежнему рвался на выручку своему хозяину, но и с женой его мало-помалу смирился. Народ окрестил его Защитником Защитника, и Кусака-Защитник радовался всеобщему вниманию.
Но не все события, происшедшие в этот месяц, были столь же безоблачными. Фарранда и оставшихся в живых мятежных аристократов судили по обвинению в государственной измене, признали виновными и казнили. Этот процесс высветил такую сторону королевского характера, смириться с которой Ребекке оказалось трудновато, но в конце концов она поняла, что если Монфор хочет твердо держать власть в своих руках, то и с противниками следует расправиться беспощадно. Победоносный король воспользовался благоприятной ситуацией, сложившейся после гражданской войны, для воплощения своих планов в жизнь и расставил на важные государственные посты верных сторонников своих идей вместо убитых или казненных заговорщиков. А еще одно из последствий триумфальной победы Ребекки над Тиррелом повергло всех в полное недоумение. Через несколько дней после окончательного исчезновения Дериса Пейтон объявил, что соляные равнины больше не служат для него родным домом.
— Соль уже не та, что прежде, — заявил он товарищам. — Любой «салага» может преспокойно прошагать по ней целые лиги, причем даже не виляя, а по прямой.
Будущее доказало правоту его слов, и безмятежный покой соляных равнин более не был обманчивым. И пока другие археологи кое-как зарабатывали себе на хлеб насущный, по-прежнему переправляя через соль трусоватых купцов и прочих путников, Пейтон, Холмс и Милнер решили заняться другим делом, которое и было их второй настоящей любовью. Сложившись, они откупили «Ворон» у Алого Папоротника, который решил наконец удалиться на покой, чтобы не заниматься столь отвратительным делом, как продажа
