посыпаете нас песком и поливаете водой, мы все равно сокрушим вас и ваш колдовской щит. Победа дастся нам дорогой ценой, но мы должны добиться того, чтобы таким тварям, как вы, было неповадно впредь к нам соваться.
Кроме того, ты ошиблась, – добавила она на фоне гнетущей тишины. – Крититкукик – это не имя, это титул предводителя нашего клана мореплавателей. И он бы съел самые лакомые твои кусочки, что полагаются ему по праву, а остальное отдал бы матросам. Но он чувствителен, разумен и был полон любознательности. Он знал, что ты – странный, но разумный источник пропитания, поэтому он старался бы подольше скрывать от тебя то, что тебя съедят. Порой я думаю о том, что крититкукику недостает безжалостности, которая так нужна вождю.
Приликла уловил короткую вспышку сложных чувств, но эти эмоции он прочел безошибочно, хотя они представляли собой необычное сочетание влечения, нежности и тоски по кому-то любимому. Это были чувства супруги к супругу.
– Поверьте мне, – участливо проговорил эмпат, – скоро вы снова будете вместе.
– Я тебе не верю, – стрекотнула Ирисик. – И не верю ничему из того, что говоришь мне ты и другие собиратели плоти.
– Понимаю, – отозвался Приликла. – Поэтому я дам распоряжение моим собирателям плоти, как вы их называете, не разговаривать с вами вовсе. Вы и другие источники плоти можете переговариваться друг с другом, когда пожелаете. Старшая сестра будет продолжать снабжать всех, и вас в том числе, питанием, лекарствами и время от времени будет оценивать ваше самочувствие, но тоже не будет с вами разговаривать…
– Отлично. Просто отлично, – сердито проговорила Найдрад и наморщила шерсть. – Терпеть не могу врать, тем более что мне и моим сородичам вообще неизвестно, что такое ложь.
– …до тех пор, – уточнил Приликла, – пока вы не пожелаете поговорить с нами. А теперь все медицинские сотрудники, включая и меня, вас покинут.
Ирисик излучила удивление, смущение и неуверенность.
– Я понимаю, что ты говоришь не правду, но твоя ложь очень интересна, и мне бы хотелось еще послушать твоего вранья до того, как вы меня убьете. Пожалуйста, останься.
– Нет, – решительно ответил Приликла. – До тех пор, пока вы не поверите, что вам говорят правду, включая и правду о том, что мы не желаем зла вам лично, вашему народу, вашим животным, мы не станем с вами разговаривать. И помните: я точно знаю обо всем, что вы чувствуете в любое мгновение, а солгать чувствами невозможно. Как только я почувствую, что вы готовы поверить мне, я стану говорить с вами вновь.
Они с Мэрчисон и Данальтой перешли в коммуникационную комнату, где с экрана на них воззрился Флетчер, вид которого яснее всяких слов говорил о том, что у него налицо все симптомы резкого повышения артериального давления. Двое помощников Приликлы жаждали поговорить с Флетчером, но он их опередил:
– Доктор, – сказал он, – все это – напрасная трата времени. Я понимаю те чувства, которые вы испытываете как врач, понимаю и то, как вы можете реагировать, когда вас называют лжецом. Вы бы не были человеком… то есть, прошу прощения, цинрусскийцем, если бы не разозлились на этих шестиралых зверюг, каждый из которых подобен Фоме неверующему. Но я не сомневаюсь, что если вы еще немного потерпите и запасетесь спокойствием, вы все же сумеете убедить эту паучиху в том, что…
– Я знаю, какие чувства ею владеют в данный момент, друг Флетчер, – прервал капитана Приликла, – Знаю настолько хорошо, что понимаю, что ничего не могу в них изменить.
Перед нами – самоуверенное, упрямое существо, которое считает себя одной из многих жертв, которые вскоре будут убиты и съедены. Нам Ирисик не верит, но может быть, наши остальные так называемые жертвы сумеют разубедить ее и других наших пациентов-пауков.
– Надеюсь, это произойдет в самом скором времени, – сказал Флетчер, и цвет его лица стал чуть ближе к нормальному. – Если начнется длительная атака, наше противометеоритное поле продержится не более тридцати шести часов. До этого времени нам придется взлететь, включив главные двигатели, в результате чего мы поджарим несколько сотен пауков.
Это мало похоже на то, как в Федерации себе представляют установление дружеских отношений с разумным, пусть и на данный момент обезумевшим видом. Вы должны понимать, что на карту поставлена наша общая карьера, не говоря уже о той психологической травме, которую все мы получим, если дела пойдут плохо.
– Да, друг Флетчер, – ответил Приликла, ощущая смерч чувств измученного капитана даже на том расстоянии, что отделяло «Ргабвар» от медпункта. С этим нужно было что-то делать. – Однако у нынешней ситуации имеется прецедент, – продолжал он. – Речь идет о менее кровопролитном инциденте, но вспомните, что произошло, когда госпиталю пришлось столкнуться с последствиями войны между Этлой и Федерацией. Тогда из-за обилия раненых с обеих сторон госпиталь оказался настолько переполнен, что представители двух воевавших видов лечились в одних и тех же палатах. Это очень напоминает нынешнюю ситуацию.
– Неужто? – буркнул капитан. Он явно думал сейчас только о невеселом будущем и раздраженно добавил:
– Не знаю, доктор, меня там не было, и кроме того, то была не война. То была крупномасштабная полицейская операция.
Приликла хорошо помнил о той жестокой битве, которая шла вокруг Главного Госпиталя Сектора, когда шесть отрядов флота Федерации, включая три самых крупных боевых корабля, противостояли намного превосходящим силам Этланской Империи, правитель которой предоставил своему народу совершенно ложные сведения о противоположной стороне. Цинрусскиец не хотел спорить с капитаном, который, как и другие офицеры Корпуса Мониторов, крайне чувствительно относился к тому факту, что представляемая им организация являлась самым крупным военным представительством, какое когда-либо знала галактика.
Но Приликла, в отличие от Флетчера, тогда работал в госпитале, все видел, и на его взгляд, та полицейская операция выглядела в точности как война.
Глава 34
Солнце озаряло золотистый песок, белую кружевную кромку воды, синеву моря и множество кораблей, окруживших остров. С кораблей непрерывно взлетали планеры. Помимо небольшого отряда пауков, которые занимались тем, что выносили на берег разрозненные части оборудования с «Террагара», никакой наземной активности не отмечалось, зато не прекращалась воздушная бомбардировка.
Теперь планеристы не брали на борт пассажиров, а нагружали планеры соответствующим грузом камней, поднимали их на высоту метров в двести и оттуда сбрасывали на медпункт. Чаще всего они промахивались, но для того, чтобы некоторые из этих примитивных снарядов не повредили хрупкие постройки и не поранили пациентов, пришлось включить противометеоритное поле. Пока все пребывали в безопасности, но время поджимало.
Еще один жаркий бой – но словесный – шел между пациентами-пауками и другими обитателями палаты для выздоравливающих. В бою этом участвовали все, кроме Найдрад, которая, отключив свой транслятор и недовольно поводя серебристой шерстью, следила за показаниями медицинских мониторов, дабы не допустить, чтобы у кого-нибудь из пациентов давление превысило допустимые пределы. А в коммуникационной комнате шло другое, более сдержанное словесное сражение между остальными медиками и капитаном Флетчером и его подчиненными.
– Мы можем понять, почему вы склонны к ожиданию, доктор, – сказал капитан, выразившись сдержанно, поскольку все разговоры записывались, – но энергии для поддержания противометеоритного щита у нас хватит еще на двадцать один час. Оставшись без энергетического резерва, потребного для того, чтобы приподнять «Ргабвар» на прессорных гравилучах над районом моря, свободным от кораблей, мы будем вынуждены совершить весьма недружественный взлет с помощью главных двигателей. Тогда растительность на половине острова, не говоря уже о пауках и их парусниках, будет поджарена. Пожалуйста, объясните эти научные и жизненные факты Ирисик и пришедшему в сознание планеристу. Понимаю, доктор, нам с вами предстоит принять тяжелое решение, но мы не можем пожертвовать экипажем «Ргабвара» и пациентами-троланнцами, позволив шайке непонятливых пауков укокошить всех нас.
Затем капитан заговорил мягче, и несмотря на разделявшее их расстояние, Приликла ощутил, как
