спасенные от катастрофы и чудесным образом переданные в мои руки в тот момент, когда я уже считала их утрату безвозвратной.
Их не сжег падре Бенито, не конфисковал усатый полицейский: сама Ара посылала мне их, полагая, что в моем доме они будут в безопасности. Я обхватила эти тетради руками, словно реликвию, последнюю из найденных щепок подлинного Креста Господня, поскольку теперь, только что потеряв моего ангела, я по крайней мере владела — впервые — его голосом. Сейчас, когда я об этом думаю, я понимаю, что тогда я в первый, но не в последний раз крепко уцепилась за литературу и позволила реальной жизни пройти мимо, причиной тому, возможно, стали первые симптомы усталости, которая обозначила конец моей молодости.
В холодильнике не было ничего, кроме нескольких сосисок сомнительной свежести, я приготовила из них хот-доги, которые Орландо жадно проглотил, рассказывая о произошедшем тем вечером, он обрушил на меня водопад своего красноречия. Он перескакивал с одного события на другое, сопровождая слова нечленораздельными выкриками, его уже окончательно проснувшиеся глаза искрились, и мне приходилось просить его что-то повторить, чтобы бурное повествование обрело связность. Вначале он рассказал о прибытии ангела в квартал, о котором я уже слышала от Марухиты.
— Об этом мне рассказала Марухита де Пелаэс, — сообщила я.
— Тогда с какого места мне начать?
— Я знаю, как появился ангел, зато не знаю, как он исчез.
— То есть вы хотите, чтобы я рассказал о том, что было на футбольном поле?
— Да.
— Ну, когда люди ангела уже заполняли поле, они сцепились со шпаной падре Бенито, среди которых верховодили те, из С.Ф.А., они были самыми свирепыми и ни за что не давали никому пройти.
— Этого и надо было ожидать…
— А моя мама впала в полное отчаяние: ах, моего сына убьют головорезы из С.Ф.А., ах, только бы они не покалечили его, ведь он ни в чем не виноват, но те, из С.Ф.А., — им было все равно, и они становились все злее.
— Они сделали ему что-нибудь? Скажи мне, они сделали что-нибудь ангелу? — спрашивала я, но Орландо не обращал внимания на мои вопросы.
— И когда мы уже боялись самого худшего — раз! — появляется Свит Бэби Киллер, пробивает себе дорогу среди дерущихся, нападает на тех из С.Ф.А., хватает ангела, взваливает на плечи и вытаскивает оттуда, раздавая пинки и зуботычины: бум! хрясь! получи! и еще раз! — она отбилась ото всех, кто пытался остановить ее, и притащила ангела домой целым и невредимым, прямо-таки без единой царапины.
— Тогда почему же они не остались там? Зачем ушли на гору? — Мне нужно было, чтобы он назвал мне веские причины, которые развеют мое разочарование и вернут надежду. — Почему они убежали на гору?
— Потому что не успели мы и оглянуться, как полиция уже наводнила квартал, целая сотня полицейских, а может, и тысяча, они вроде как явились подавлять мятеж — бац! бац! — я сам видел, как одному дали по голове — раз! — а те из С.Ф.А., честно сказать, оказались трусливы как зайцы, побежали прятаться в церковь, а те, кто с ангелом, мы, наоборот, дали бой, потом бросились наверх и окопались в пещерах Бетеля, которые, представьте, превратились в отличную подземную крепость.
— И кто же укрылся в пещерах?
— Ну, все наши, из Нижнего квартала.
— И они сцепились с полицией?
— Конечно, мы им дали жару, закидали камнями, жаль, что вы не видели, Мона, мы даже горящие шины скатили вниз.
— А ангел? Что было в это время с ангелом?
— Ничего, он ни в чем не участвовал. Но потом началась паника — сперва кто-то один закричал. Да, вначале кто-то один, а потом мы все уже кричали.
— Что кричали?
— Мы кричали: «Выбирайтесь отсюда, полицейские пустили газы! Мы задохнемся в этих пещерах!»
— И что вы сделали?
— Начали выбегать через выходы с другой стороны пещер. Мы рассеялись по горе — а там ищи- свищи, попробуй найди людей в горах!
— А ангел? Что делали сеньора Ара и ангел?
— Я же уже сказал вам: ничего.
— Но где они были?
— На горе и, должно быть, остаются там до сих пор — с нашими соседями из Нижнего квартала.
— Постой, что-то я не понимаю. Ну, забросали вы их камнями — а почему не вернулись в свои дома?
— Скажете тоже! Вы разве не знаете, что полицейские такого никогда не простят? Они ведь страшно разозлились! Но главное — это из-за послания, которое нам доставили из «Звезды».
На следующий день, после участия в редакционной летучке — я толком и не поняла, о чем там шла речь, — я напросилась брать интервью у бывшего наркоторговца, который на свои деньги содержал клинику для токсикоманов, мне это позволило бы после помчаться в Галилею, используя последнюю возможность доехать туда на джипе Гарри, который возвращался этим же вечером.
В Галилее все мало-помалу возвращалось в прежнее русло. Я лично уточнила у хозяина «Звезды», который вновь занял свое место за стойкой, о чем говорилось в послании, отправленном Аре. Мне казалось, что Орландо, по своей привычке, преувеличивал и ситуация на самом деле не была столь драматичной. По его словам, Ару предупреждали: падре Бенито и парни из С.Ф.А. сговорились убить ангела.
А случилось вот что: сразу же после камнепада шестеро парней из С.Ф.А. сидели в «Звезде», пили пиво и считали деньги, похваляясь тем, что они вышвырнули из квартала ангела и его фанатиков и не позволят им вернуться. «Настало время этому ангелочку возвращаться на небо», — якобы заявили они.
Все, кто это слышал, не сомневались, что речь идет об убийстве. И, связав одно с другим, пришли к выводу, что падре Бенито нанял парней из С.Ф.А., чтобы они этим грязным делом занялись. К тому же после такого остатки противников падре Бенито наверняка не рискнут вернуться в квартал. Так что версия Орландо была не так уж и далека от правды.
Мне кажется, с этого момента история стала превращаться в легенду. А для меня короткая череда головокружительных событий обернулась долгой и монотонной ностальгией.
Я отлично помню, как в тот понедельник в «Звезде», на следующий день после бегства ангела на гору, я приняла твердое решение отправиться за ним и найти его, где бы он ни был, и пойти за ним хоть на край света. Я бы отказалась от всего, я бы очертя голову бросилась в никуда, лишь бы не потерять его. Я помню, что к такому решению меня прежде всего подтолкнуло отчаяние — стимул более могущественный, чем любовь, но и более обманчивый. Теперь я уже не могу точно описать ту запутанную череду отсрочек и отговорок — все они были мелкими и заурядными, вроде ходатайства об отпуске, расстройства желудка, захвата шоссе партизанским отрядом или нехватки денег, чтобы оставить плату за съем квартиры, — и в итоге стали непроходимым болотом, в котором увязла моя решимость.
По правде сказать, когда на моем пути возникла последняя преграда, на самом деле я уже безвозвратно упустила любовь моей жизни, пойманная в ловушку мелких повседневных забот. Теперь я точно в этом уверена, но в тот момент не понимала этого, потому что в день, когда бумажка изменила цвет на фиолетовый при контакте с мочой и я поняла, что беременна, меня все еще ждал собранный рюкзак, готовый к великому путешествию.
Вначале все было ужасно, меня рвало так, что я была больше похожа на бесноватую, чем на беременную. Дни напролет я рыдала, мой начальник подозревал о моем положении, грудь моя раздулась, а Офелия ругалась, что я не приняла мер предосторожности.
— Неправда, ничего такого я не говорила, — заявила она позднее. — Ты не виновата. В конце концов, кому бы пришло в голову просить ангела, чтобы он надел презерватив?
