медики. Каждый этап операции комментировался в мельчайших подробностях и транслировался на большой экран монитора, и, поскольку оперировали представителя нового для Федерации вида в таком объеме впервые, производилась и видеозапись. И даже тогда, когда Тралтан отворачивался так, что ни один из его четырех глаз не смотрел на экран, он не мог спрятаться от словесных картин, рисуемых голосами врачей.
За обзорным иллюминатором тянулись крутые зеленые склоны холмов, однообразные в предвечерних сумерках, а потом наступила почти полная темнота, типичная для планеты, не имевшей луны и располагавшейся в секторе Галактики, где звезд было мало. А врачи не отходили от больного и продолжали свою работу. Но как только забрезжил рассвет, работа подошла к концу, и комментарии вступили в завершающую фазу.
Голоса звучали все более уверенно.
— Вы видите, — говорил Приликла, — что простые и осложненные переломы голени, предплечья и ребер фиксированы и, где это необходимо, иммобилизованы. Резаные и рваные раны и ссадины промыты, зашиты и покрыты стерильными повязками. Благодаря данным, полученным при обследовании Ремрат и Таусар, при проведении хирургических вмешательств мы не столкнулись с особыми трудностями, будучи знакомы с физиологией вемарцев. Наибольшую заботу у нас вызывают множественные мелкие раны и участки мышечной ткани, получившие повреждения в области переломов. Именно из-за них наш прогноз пока осторожен.
— В переводе с медицинского на нормальный язык, — произнесла Нэйдрад, повернув свою острую мордочку, — это означает: операция прошла успешно, но пациент может умереть.
С этим заявлением никто не стал спорить. Вероятно, Старшая сестра выразила общее мнение.
— В то время, как мы можем с полной уверенностью утверждать, что патогенные микроорганизмы с одной планеты совершенно безвредны для живых существ с другой, увы, мы не можем сказать то же самого о лекарственных препаратах, — проговорил Приликла. — Мы разработали одно-единственное специфическое средство, применяемое в неотложных ситуациях и эффективное в отношении инфекций такого типа у большинства теплокровных кислорододышащих существ, но существует несколько видов, для кого это лекарство смертельно. Даже в стенах госпиталя на исследование влияния этого препарата на организм вемарцев ушло бы две-три недели. Мы и так рискнули с обезболивающим средством.
— Пожалуй, риск был действительно велик, доктор, — вмешалась в комментарий Приликлы Мэрчисон, и притом довольно резко, после чего переключилась на бесстрастный тон и продолжала:
— Но пациент в тяжелейшем состоянии, что вызвано в первую очередь полученными травмами, затем — долгой транспортировкой без лечения. Теперь же имеет место вполне естественный послеоперационный шок. Это состояние мы держим под контролем, купируем его с помощью дачи пациенту чистого кислорода и внутривенного введения питательного раствора. По крайней мере мы неплохо знакомы с обменом веществ вемарцев и физраствором Критхара не отравим.
Решение о том, применять или не применять не проверенный на вемарцах антибиотик, нам придется принять очень скоро, — продолжала Мэрчисон. — К счастью, принимать его не мне. Мне не стоит напоминать о катастрофе на Кромзаге — мы все ее помним, — когда Лиорен применил непроверенное лекарство и чуть было не погубил население целой планеты. Вемарцы не виноваты в том, что они ничего не знают о лечении простейших травм и инфекций. Кроме того, они привыкли к мысли о том, что легчайшая травма может повлечь за собой смерть или инвалидность. Поэтому они доверили лечение Критхара нам — с их точки зрения, почти волшебникам. А мы чем занимаемся? Мы оставляем банальную инфекцию без лечения и полагаемся на естественную сопротивляемость организма пациента. Сомневаюсь, чтобы у пациента осталась хоть какая-то сопротивляемость.
— Решение... — начал было Приликла, но не договорил. — Гурронсевас, ваше эмоциональное излучение крайне интенсивно, вы излучаете нетерпение, раздражение и отчаяние существа, несогласного с общим мнением и отчаянно жаждущего высказаться. Прошу вас, говорите скорее!
— Патофизиолог слишком критично настроена в отношении вемарцев, — сказал Гурронсевас. — И она ошибается. Они умеют лечить небольшие, не требующие хирургического вмешательства, травмы. Как правило, здешние повара совмещают кулинарию и труд целителей, так что...
— И что, целители из них лучше, чем повара? — поинтересовалась Нэйдрад, шерсть которой вздыбилась иглами.
— Я не специалист, — отозвался Гурронсевас, — чтобы судить о медицине, но я хотел...
— Почему же вы в таком случае вмешались в консилиум? — сердито спросила Мэрчисон.
— Прошу вас, продолжайте, Гурронсевас, — попросил Тралтана Приликла мягко, но решительно. — Я чувствую, что вы хотите нам помочь.
Стараясь быть немногословным, Гурронсевас рассказал о том, как недавно готовил очередное блюдо на вемарской кухне. Он непрерывно комбинировал все новые и новые растения, стараясь придать блюдам привкус мяса. Он испробовал все, какие только мог найти в окрестностях поселка листья, ягоды и корни, включая и те, что обнаруживал в небольшой кладовой. Его попытки прибегнуть к травам из кладовой вызвали в кухне массу насмешек, и Ремрат объяснила ему, что он залез в вемарскую аптечку.
— Мне было сказано, — продолжал Гурронсевас, — что вемарцы не умеют производить хирургических вмешательств, но пользуются лекарственными травами для лечения легких недомоганий. Таким путем они лечат дыхательные заболевания, запоры, поносы и поверхностные раны. Как правило, для последнего готовятся бальзамы, приготовляемые из определенных глин и трав.
Когда я спросил у Ремрат насчет ранений вашего пациента, она сказала, что лечение травами ран ее сына только продлит его страдания.
Пока тралтан говорил, Приликла опустился на край операционного стола и пристально уставился на Гурронсеваса. Он молчал, как и все остальные. Стало слышно, как шумно дышит Критхар.
Растерянно, смущенно Гурронсевас заговорил вновь:
— Если я вас правильно понял, тяжелые раны и переломы Критхара вам больше не внушают опасений, а тревожат вас мелкие, поверхностные. Вот почему я и упомянул...
— Гурронсевас, простите меня, — снова прервала диетолога Мэрчисон. — Вот не думала не гадала, что вы можете внести достойный вклад в сугубо медицинское дело! Я так разгорячилась, что забыла о хороших манерах. Но даже располагая этими местными средствами, в эффективности которых лично я сомневаюсь, мы можем и не вылечить нашего пациента. Но будем считать, что шансов у него при таком варианте больше.
Патофизиолог вдруг рассмеялась, но смех получился нервный, резкий, невеселый. Скорее он свидетельствовал о том, что Мэрчисон избавилась от напряжения. Патофизиолог продолжала:
— Да вы только полюбуйтесь на нас! У нас самый совершенный в техническом отношении корабль- неотложка в обозримом космосе и, скажу без ложной скромности, соответствующая такому кораблю опытнейшая бригада врачей, а мы собираемся воззвать к каким-то дикарским примочкам! Да если об этом услышит Питер, он нас просто прикончит на месте! А особенно — если такое лечение поможет..
Совершенно обескураженный услышанным, Гурронсевас пробормотал:
— Существо по имени Питер мне незнакомо. Это большой авторитет?
— Знакомо, Гурронсевас, — успокоил тралтана Приликла, запорхав над пациентом. — Питер — так друзья и родственники называют супруга патофизиолога Мэрчисон, диагноста Конвея. В прошлом он совершил немало подвигов на ниве межвидовой медицины. Но это не имеет отношения к нынешнему положению дел. А важно следующее: как можно скорее переговорите с Ремрат. Спросите, есть ли у нее запас лекарственных трав, выспросите все сведения насчет их действия и применения. Это важно, друг Гурронсевас, и очень, очень срочно.
Прежде чем ответить, Гурронсевас взглянул одним глазом в обзорный иллюминатор. В долине еще лежала темень, но склоны уже серели в предрассветных сумерках.
Он сказал:
— Я хорошо помню цвета, вид и запахи этих трав, а также их действие. Если дело срочное, то мне нет нужды говорить с Ремрат. Я немедленно отравлюсь на сбор необходимых трав и мхов. Они наиболее эффективны, если их собирать на рассвете.
Глава 30
В последующие четыре дня Гурронсевас по требованию медиков снабжал их свежими травами, а
