Энн сидела у камина и ждала. Хлопнула дверь. В прихожей послышались быстрые шаги, уже такие знакомые. Да, это он, ее Гейбриел… Ее? Нет, уже не ее. Уже чужой.
— Привет, малышка! — весело воскликнул Хантер, появившись на пороге гостиной. В руках у него был какой-то сверток. На лице играла добрая счастливая улыбка. Энн стоило огромного труда сдержаться и не ответить ему такой же. Гейбриел удивленно посмотрел на нее. Брови его сдвинулись. Взгляд стал напряженным. — Что случилось?
— Ничего. Все в порядке. Я только прошу тебя вернуть мне ключи от дома и от магазина.
Гейбриел бросил сверток на диван, быстро подошел к Энн и, схватив ее крепкими руками за плечи, повернул лицом к себе.
— Я спрашиваю, что произошло?
— Ничего, что могло бы касаться тебя лично. Пожалуйста, отдай мне ключи.
— Не ломай комедию! Что тебя так расстроило?
— Расстроило? Ты очень ошибаешься, Гейб, если думаешь, что я только расстроена. Я оскорблена, растоптана, уничтожена. Это будет вернее.
— Кем?
— Очевидно, тобой.
— Мной? Какое преступление я успел совершить за несколько часов? И где?
— Сегодня днем я была в моем магазине и видела, что ты там натворил…
— Я тебе все объясню.
— Не утруждай себя. У меня есть глаза. Ты с удивительной легкостью пренебрег всеми моими указаниями и перестроил все на свой лад. Так легко разыгрывать из себя хозяина за чужой счет. В данном случае, за мой. Ты стал спекулировать на моем будущем, Гейб. Как так можно?
Гейбриел стиснул зубы, выбежал из комнаты и через несколько секунд вернулся с кожаной папкой в руках.
— Мои, как ты называешь, «спекуляции» за две недели принесли магазину сорок три процента дохода. Можешь убедиться: все документы в этой папке.
И он швырнул папку на стол рядом с ключами. Забытое там Энн письмо незамеченным упало на пол.
— А если бы твоя операция провалилась и я потеряла бы деньги? — гневно продолжала Энн, хотя отлично понимала, как глупо звучат ее слова. — Я не миллионер и не глава нефтяной корпорации. И рисковать не могу!
— Энн, ты меня недооцениваешь. Я никогда не пускаюсь ни в какие рискованные операции, не просчитав все до конца.
— Но все-таки ты должен был сначала посоветоваться со мной!
— Я пытался. Может быть, ты забыла? Но ты не хотела ничего слышать! Видимо, тебя устраивало, что все идет само собой. Тогда я решил действовать самостоятельно.
— Ты не имел на это права!
— Имел. Я люблю тебя и думал, что это чувство взаимно. А потому считал, что все у нас общее. Ибо любовь исключает разделение на «твое» и «мое». В ней главное — взаимное доверие во всем. Иначе какая же это любовь?
— Это не так, Гейб! Любовь не имеет отношения ни к тому, ни к другому! — повысила голос Энн, чувствуя, что мелет совершеннейшую ерунду, но не собиралась сдаваться.
Гейбриел растерянно посмотрел на нее, все еще не веря, что она говорит серьезно. Потом машинально провел ладонью по своим волосам и сказал, стараясь казаться спокойным:
— Пойми, Энн, я же хотел сделать как лучше. Мне казалось, что и ты заинтересована, чтобы дело стало приносить прибыль. И раз уж мы стали жить вместе, я решил взять на себя всю материальную сторону. Я хотел дать тебе возможность отдохнуть и успокоиться. Неужели ты могла подумать, что я собираюсь тебя обмануть?
Энн отвернулась. Глаза ее наполнились слезами. Она понимала, что Гейбриел прав. Но ответить ей было нечего…
Хантер встревоженно ждал ответа. Он выглядел смущенным и озадаченным, не в силах понять, почему ее отношение к нему так изменилось всего за несколько часов. После такой ночи!.. Он смотрел на Энн и ждал. А она больше всего на свете хотела бы сейчас броситься в его объятия. Но не могла это себе позволить.
— Все-таки я хотел бы знать, что же произошло? — еще раз спросил Хантер.
Но как она могла все рассказать? Гейбриел догадывался, как трудно ей приходилось, как катастрофически не хватало денег. И никогда он не поверит в честность ее намерений. Скорее решит, что она согласилась следить за ним, чтобы урвать долю из наследства Эльвиры Фидерстоун. Тем более что однажды его уже обманули.
Энн вытерла слезы и обреченно проговорила:
— Ничего не произошло, Гейб. Только то, что ты слышал. И нам больше не о чем говорить.
— Ты в этом уверена?
— Уверена.
— Понятно.
Гейбриел поднял с дивана брошенный сверток.
— Здесь тебе подарок.
Он резко повернулся и вышел из гостиной. Энн долго прислушивалась к его удалявшимся шагам. Когда они затихли, она закрыла лицо руками и разрыдалась.
Прошло, наверное, полчаса. Гейбриел остановился в дверях гостиной. В руках он держал чемодан. Несколько секунд он стоял молча. Затем бросил на Энн полный горечи взгляд.
— Я надеялся, я верил, что нам будет хорошо вместе, Энн. Почему ты решила все поломать? Не понимаю…
Он повернулся было, чтобы уйти, но вдруг заметил упавшее со столика во время их разговора письмо. Быстро подойдя, он нагнулся и поднял его. Энн рванулась к нему, чтобы вырвать письмо. Но острая боль в ноге заставила ее со стоном опуститься в кресло. Гейбриел развернул листок и внимательно прочел написанное. Энн смотрела на него с отчаянием преступника, ожидающего объявления смертного приговора. Наконец Хантер поднял на нее изумленные глаза.
— Это же письмо Джорджа Шоу, нашего адвоката!
— Да, — покорно подтвердила Энн.
— Что все это значит?!
Энн молчала, опустив голову. Гейбриел побагровел от ярости.
— Так. Выходит, все время, пока я жил в этом доме, ты шпионила за мной и писала доносы?! И при этом ты еще смеешь обвинять меня в нечестности!
— Гейбриел, это не совсем так. Хотя, конечно, на первый взгляд все выглядит ужасно!
— Тогда что же, Энн? Насколько я понимаю, это должно было принести тебе порядочный гонорар. Так?
— Пойми же, Гейб! Это не гонорар! Я даже не знаю общей суммы. Мне обещали лишь обеспечить уход за отцом, когда он переедет сюда. И еще некоторую сумму в течение пяти лет, пока я не приведу в порядок дела с магазином. Вот и все.
— Что ж, это тоже немало! Теперь понятно, почему тебя не очень интересовали доходы от бизнеса. Пять лет — достаточный срок, чтобы поправить дела с торговлей твоими поделками. Особенно если все другие расходы будут оплачиваться! А пока можно спокойно жить. Теперь я понял, что моя помощь тебе не требовалась и даже, наоборот, была обременительной!
— Неправда! Это все никак не связано.
— Неужели? — Губы Хантера скривились в презрительной усмешке. — Не ты ли говорила мне, что деньги для тебя ничего не значат? Ты помнишь? И что ты никогда не придавала значения вещам? Тоже не помнишь? Зато я помню. Я верил тебе, а ты лгала! Какая же ты подлая дрянь!
Гейбриел нагнулся и поднял чемодан.
