— Сгинь, зануда.
Дэвид взглянул на дочь:
— Надо полагать, он имеет в виду тебя.
Распахнув дверь, он увидел, что Тео, развалившись на постели, говорит по телефону. Эта картина вызвала у него смешанные чувства. С одной стороны, он был недоволен, поскольку Тео явно еще не садился за уроки, а с другой — его не могло не радовать, что у сына уже появились друзья.
— Я тебе перезвоню, — пробормотал Тео в трубку. — У меня передышка, — объяснил он отцу.
— Ладно. Еды в холодильнике полно, на ужин разогреете что-нибудь в микроволновке. Не драться, не пускать в дом голых незнакомцев, не притрагиваться к спиртному. Пока не доделаете уроки — никаких звонков и никакого телевизора. Я ничего не забыл? Вернусь не позже двенадцати.
— Пап, мне нужна машина.
— Ага. А мне — вилла на Лазурном берегу. Что будем делать? Да, отбой в одиннадцать.
— Но мне действительно нужна машина, — крикнул ему вслед Тео.
Услышав, что отец уже спускается по лестнице, он выругался сквозь зубы, повалился на кровать и угрюмо уставился в потолок.
Мэдди покачала головой:
— Какой же ты кретин, Тео.
— А ты уродина.
— Если будешь к нему вот так приставать, у тебя никогда не будет машины. Хочешь, я помогу его уговорить? Но ты должен обещать, что двенадцать раз свозишь меня в торговый центр и не будешь при этом ворчать.
— Как ты можешь мне помочь, малявка?
— Сначала дай слово, а потом я тебе все объясню.
София думала не о винах, хотя перед ней и Тайлером стояли бокалы для дегустации, — она думала о мужчинах.
— Это уже третье свидание за две недели.
— М-м-м. — Держа бокал с кларетом так, чтобы сквозь вино проходил свет от камина, Тайлер дал ему два балла за цвет и прозрачность и записал цифры в таблицу.
— Моя мать и Дэвид.
— Что твоя мать и Дэвид?
— Он опять ее пригласил. В третий раз за две недели.
— И с какого боку это должно меня волновать?
София тяжело вздохнула:
— Мама такая беззащитная. Сказать, что он мне не нравится, я не могу. Вопреки моему желанию он мне симпатичен.
— Возможно, тебя это удивит, но мне совершенно не хочется обсуждать личную жизнь твоей матери.
— Ничего такого между ними еще не было.
Тайлер поморщился — и растерял обонятельные впечатления.
— Проклятье! Хватит, София!
— Если бы они уже переспали, это означало бы, что мы имеем дело с сугубо физическим влечением. Но мне кажется, тут все серьезнее. А что нам, собственно, известно об этом Каттере? Может, он бабник или авантюрист. И вообще, если подумать, он приударил за мамой сразу после того, как отца…
Тайлер предпринял новую попытку уловить букет, занес в таблицу баллы.
— Хочешь сказать, сама по себе твоя мать его увлечь не могла?
— Ничего подобного я не говорила. — С оскорбленным видом София взяла бокал с «мерло» и посмотрела его на свет. — У нее есть красота, ум, обаяние, все достоинства, которые могут прельстить мужчину.
И которые были не нужны ее отцу. Она поставила образцу низкий балл за прозрачность, затем набрала немного вина в рот, подержала на языке, определяя сладость, а потом дала жидкости скатиться к краям языка, чтобы оценить кислотность и содержание танина.
Тайлер взял следующий бокал, но глядел он по-прежнему на Софию. На нее трудно было не смотреть. Особенно сейчас, когда они сидели в прохладном, сыром подвале у потрескивающего камина. Такую обстановку можно было бы счесть романтичной, но Тайлер старался не поддаваться настроению.
— Бывшая жена бросила Дэвида с детьми.
София перевела взгляд с бокала, который держала в руке, на лицо Тайлера:
— Бросила?
— Да. Решила, что семья ей мешает, что она имеет право на более интересную жизнь. Она редко дает о себе знать.
— Откуда ты знаешь?
— От Мэдди. Тео вляпался в неприятную историю, и Каттер согласился на работу в Калифорнии, чтобы увезти парня из Нью-Йорка.
— Получается, он хороший отец. Но это еще не значит, что он подходящая пара для мамы.
— Думаю, она сама разберется. Ты в каждом встречном мужчине выискиваешь недостатки и, конечно же, находишь.
— А ты вообще людей не замечаешь. С лозой проще — с ней не рискуешь, что увлечение заведет слишком далеко.
— Я не понял, мы что, обсуждаем мою личную жизнь?
— У тебя ее нет.
— Безусловно, если сравнивать с твоей. — Поставив бокал, Тайлер сделал пометку в таблице. — Ты мужчин как орехи щелкаешь.
— Понятно, — его слова больно задели Софию. Он опять заставил ее почувствовать себя дешевкой. Поставил на одну доску с ее отцом. — Но тебя-то я еще не сгрызла. Даже не надкусила. Может, ты просто боишься заводить роман с женщиной, которая по-мужски относится к сексу?
— Я не хочу заводить роман с женщиной, которая к чему бы то ни было относится по-мужски. Я в таких вещах старомоден.
— Ты не можешь честно признаться, что я пробуждаю в тебе желание?
— Могу. Иногда желание бывает таким сильным, что в твоем присутствии мне трудно дышать. Но запомни: когда ты ляжешь со мной в постель, это будет не просто очередной раз с очередным мужчиной.
— Почему ты говоришь так, словно это угроза?
— Потому что так оно и есть.
Через двадцать минут у Дэвида Каттера начиналось совещание с руководителями отделов, а ему надо было успеть просмотреть свои заметки. Времени оставалось мало, и приход полицейских был совсем некстати.
— Чем я могу вам помочь? — спросил он.
— Уделите нам несколько минут, — сказал Клэрмонт.
— Несколько минут — но не больше. Садитесь. Полагаю, ваш визит связан со смертью Энтони Авано.
— Дело еще не закрыто, мистер Каттер. Как бы вы могли описать ваши отношения с мистером Авано?
— У нас не было никаких отношений.
— Но вы оба работали в этом здании.
— Очень недолго. Я перешел в «Джамбелли» меньше чем за две недели до гибели Авано. Разговаривали мы с ним только однажды — на приеме вечером накануне убийства.
— Почему вы не виделись раньше?
— Все время что-то мешало.
