— Крис! — вскрикнула Гейл, чувствуя, как краска заливает ее щеки.
— Думаю, ты будешь полной дурой, если станешь его дожидаться. Он просто ленивая свинья и разыгрывает тут из себя героя.
Билл Кардью вскочил со своего места. В его синих глазах промелькнул зловещий огонек, которого Гейл всегда так боялась. Ее вдруг охватил ужас, и она быстро-быстро заговорила:
— Послушайте, не стоит так ругаться из-за какой-то ерунды. Всего лишь из-за пачки сигарет!
— Оставь, Гейл, — зловеще прошептал Билл. — Кажется, твоему братцу очень понравилось фамильярничать со мной. Но я этого так не оставлю. Если он скажет еще хоть слово, я как следует отделаю его.
Кровь отлила у Криса от лица, его губы сделались мертвенно-бледными. Несколько мгновений он стоял неподвижно, сжав руки в кулаки. Затем повернулся к сестре.
— Если бы не ты, Гейл, я бы просто врезал бы ему как следует. И еще неизвестно, кто бы тут кого отделал, — сказал Крис. — Как ты только могла выйти за такого хама, не понимаю. Ведь так, как я, думают все…
— Крис! Замолчи! — попросила Гейл брата. Она была потрясена до глубины души этой сценой.
Крис резко повернулся и вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Билл зло бросил:
— Если в следующий раз он попытается снова так со мной разговаривать, я как следует его вздую. Вы все миндальничаете с ним, а он всего-навсего испорченный щенок. Тебе бы следовало поддержать меня, Гейл.
Она все еще продолжала дрожать.
— Я всегда готова встать на твою сторону, особенно если Крис дерзит, но ты раздаешь команды направо и налево, как будто мы твои слуги. Почему бы тебе самому не сходить за этими проклятыми сигаретами?
— Так, значит, ты поддерживаешь своего братца?
— Совсем нет. Он был груб с тобой, потому что вышел из себя. Но он не сказал ничего такого, за что его можно было бы «отделать».
— Понятно! — холодно процедил сквозь зубы Билл. — Возможно, ты бы предпочла, чтобы я выполнял команды твоего шестнадцатилетнего братца?
— О чем ты говоришь! Я просто хочу объяснить тебе, что Крис ни в чем не виноват! А вот ты всегда пытаешься поставить его на место, причем на то, которое ты сам определил для него. У тебя для каждого из нас есть свое место. Ты неправильно себя ведешь, Билл. Ты не диктатор, и не стоит так обращаться с людьми.
Он, не шевелясь, смотрел на свою жену с маской неприязненного удивления на лице. Затем медленно проговорил:
— Значит, теперь ты пытаешься указать мне мое место? Предпочитаешь покритиковать меня, вместо того чтобы послать к черту этого щенка!
— Крис не щенок. Его все любят, кроме тебя. Ты неправильно ведешь себя с ним.
— А тебе, милая, не стоит забывать, что ты моя жена.
У Гейл к горлу подступил комок. Ей было крайне неприятно, что их стычка приобрела такой накал. Ведь со дня свадьбы прошла всего неделя. Что бы ни случилось, она не должна жалеть о том, что вышла за Билла замуж. Хотя его самодовольство отталкивало от него людей. Ей нужно что-то с этим сделать, иначе это может привести их брак к весьма печальному финалу.
Билл сказал:
— Тебе, пожалуй, лучше сегодня остаться здесь и утешать своего малютку братца. Я возвращаюсь домой один.
Ее сердце сжалось.
— Билл, дорогой. Не говори глупости…
Он молча проследовал в коридор. Через несколько секунд она услышала, как щелкнул замок входной двери. Похоже, Билл действительно ушел. Он был зол, но никак не желал понять, что во всем виноват сам.
Гейл не мигая смотрела на пол. Она почувствовала, что боится. Боится того, что не сможет сделать свое замужество счастливым. Потому что Билл ставил впереди всего только свои собственные желания. «Взять все и ничего не отдать» — это был его девиз. Ни один брак не сможет долго продержаться при таких условиях.
— Нет, это не для меня, — сказала Гейл себе. — Никогда…
Но она не могла оставаться в доме родителей. Ей было неприятно, что родители могли подумать, будто у нее размолвка с Биллом.
Она чувствовала себя и без того униженной. Накинув пальто, Гейл вышла на улицу вслед за своим мужем.
Догнав его, девушка поняла, что молодой человек справился со своей вспышкой гнева. Он даже рассмеялся и, обняв Гейл за плечи, пылко поцеловал ее в губы.
Ночью ей снова приснился Ян. Как будто они идут рука об руку по Парижу. Вокруг — цветущие каштаны. Вдоль тротуара расставлены маленькие столики. Запах кофе, приятная музыка. И Ян говорит:
— Апрель в Париже! Ты помнишь эту песенку? Как там было? А! «Что ты сделал с моим сердцем?»
И она ответила:
— А что ты сделал с моим? О, дорогой, я не знала, что жизнь может быть такой сладкой и горькой одновременно.
Ян посмотрел на нее своими темными кельтскими глазами и прошептал:
— Помни только о сладости, Гейл. Старайся не думать о боли…
Она вдруг разрыдалась и уткнулась ему в плечо…
Гейл проснулась оттого, что плакала. Билл тоже проснулся и был неприятно поражен тем, что жена вся в слезах. Он обнял ее. Девушка сказала, что ей приснился кошмар. Билл еще сильнее сжал ее в своих объятиях и прошептал:
— Бедняжка!
Затем снова поцеловал ее. Он самонадеянно полагал, что его поцелуи — панацея от всех неприятностей.
Гейл прижалась к мужу, но почему-то от этого спокойнее ей не стало. Теперь она знала точно — ей не стоило выходить замуж за Билла. Призрак Яна будет преследовать ее постоянно. Возможно, всю оставшуюся жизнь.
Ее жизнь превратилась в кошмар. Гейл чувствовала боль от разлуки, постоянную ноющую боль.
Три недели спустя после их свадьбы Билл пришел в Кингстон и сообщил жене, что получил приказ незамедлительно отбыть на север.
Ее сердце оглушительно застучало в груди.
— На север! Но куда? Куда мы едем?
— В Эдинбург. Ты рада? — был ответ.
Она отвернулась, сильно побледнела и тихо пошла к себе в спальню.
Глава 5
Миссис Кардью стояла у окна и задумчиво смотрела на улицу. В Эдинбурге они уже две недели, и каждый вечер Гейл ждала Билла. Она не только не испытывала радости от ожидания встречи с мужем, но даже наоборот — боялась его возвращения.
Временами ей казалось, что перед ней снова тот самый молодой человек, очаровательный и дружелюбный, которого она знала очень давно. Но каждый раз в Билле проступали другие черты — властность, эгоизм, высокомерие. Гейл обнаружила, что быть соседкой этого человека и его женой —
