собой усилие и съездила в Кемберли навестить свекровь. Вернувшись, она скупо рассказывала, что мать Форбса стала слаба здоровьем, но все еще держится и живет в ожидании сына. Она очень взволнована его повышением по службе. Уже было точно известно, что в апреле Форбса переводят в Германию на работу в штаб с временным присвоением звания подполковника. «Для миссис Джеффертон это предел мечтаний, — сказала Ивонна матери. — Джеффертоны всегда жили армией, в ней заключались все их интересы». Ивонна произнесла это таким тоном, что у миссис Лэнг уже не осталось сомнений в том, что жизнь Ивонны на армии не кончалась. Когда однажды вечером отец напрямик спросил, что она думает об армейской жизни, Ивонна ответила:
— Это идеальная жизнь для тех, кого в ней воспитали, и кому нравится дисциплина — тесное общение с сослуживцами, полное отсутствие художественных увлечений, постоянные передвижения с места на место. Я лично нахожу такую жизнь убийственной.
Супруги Лэнг обменялись взглядами и промолчали. Но оставшись ночью наедине с мужем, миссис Лэнг отважилась высказать мнение, что бедняжка Ивонна, судя по всему, не слишком-то счастлива в браке.
Мистер Лэнг отверг эту мысль. Он сказал, что дело всего лишь в состоянии здоровья дочери и что она станет совсем другой, как только немного окрепнет и сможет родить ребенка.
Миссис Лэнг сомневалась в этом. В первый и единственный раз, когда она заговорила с Ивонной о детях, ее дочь вдруг как-то странно побледнела и сказала:
— У меня больше никогда не будет детей. Это единственное, что я не могу дать Форбсу. Я это точно знаю…
Миссис Лэнг на это ничего не сказала и дала себе слово больше не изводить себя, а наслаждаться неожиданным возвращением своего единственного сокровища. Ее собственное здоровье в последние несколько месяцев сильно пошатнулось. Миссис Лэнг донимал диабет, и она прибавила в весе, что было ей противопоказано. Нанять прислугу за разумную плату было совершенно невозможно. На нее навалилось много тяжелой домашней работы и готовки, особенно, когда Ивонна была не в состоянии помочь ей. Однако с возвращением Ивонны финансовое положение миссис Лэнг несколько улучшилось. Форбс щедро снабжал Ивонну деньгами, и она настояла на том, чтобы самой оплачивать все свои расходы. Сейчас Лэнги нашли кухарку-норвежку, работу которой оплачивала Ивонна. Когда ее мать возразила, зачем, мол, им кухарка, если скоро приедет Форбс и заберет Ивонну в отпуск, а потом они уедут за границу, Ивонна ответила так, что снова вызвала у матери тревогу:
— Я могу и не поехать. Сейчас никто не знает, что может случиться. Давай наймем эту девушку- норвежку. Ты слишком много работаешь, мама, так нельзя.
Душечка Ивонна! Миссис Лэнг смотрела на нее любящими, преданными глазами; какая удивительно милая и возвышенно загадочная у нее дочь, которую она никогда не могла понять по-настоящему. Три года замужества и болезнь, по мнению миссис Лэнг, превратили ее в ангела. В ней совсем не осталось и следов эгоизма и равнодушия, которым она отличалась, когда изучала живопись. Сейчас все было наоборот, она постоянно заботилась о своих старых родителях.
Не раз миссис Лэнг связывала депрессию Ивонны со Стивеном Байстом. Насколько ей было известно, он навсегда ушел из жизни ее дочери. Однажды Ивонна вскользь упомянула о том, что разговаривала по телефону со своей старой подругой Эвелин Тернер и узнала, каких успехов добился Стивен. «Как это замечательно», — добавила Ивонна и больше ничего.
А сегодня Ивонна собралась в гости к близнецам Тернерам. Эвелин не терпелось познакомить ее со своим мужем-югославом, и она пригласила подругу в их старую квартиру в Глед-хау-гарденз, где все еще жил Ноэль.
— Я надеюсь, ты не собираешься возобновлять отношения со своей старой компанией, — рискнула заметить миссис Лэнг, на что Ивонна пожала плечами и ответила:
— Никакой компании не будет. Будут Ноэль и Эвелин с мужем. Это мои друзья. Эви все время, что я была за границей, писала мне письма.
Когда после полудня на Хэмпстед опустился туман, у миссис Лэнг появилась надежда, что Ивонна отложит свой визит. Но ближе к вечеру туман вместо того, чтобы сгущаться, как предсказывал прогноз, начал рассеиваться. Прошел сильный дождь, и видимость стала почти нормальной.
Ивонна решила быть респектабельной дамой и наняла машину, чтобы ехать к Ноэлю.
— Настоящая современная богатая замужняя дама, — посмеялась над ней мать.
Ивонна все с тем же непостижимым выражением усталости и апатии в огромных глазах слабо улыбнулась в ответ и сказала:
— Я никогда не тратила никаких денег. Наверное, на один вечер я могу позволить себе нанять машину.
Она уже закончила одеваться, подошла к гардеробу и вытащила меховой жакет — подарок к свадьбе. Ивонна довольно часто носила его в холодные зимы на Востоке, но хорошо следила за ним, и жакет все еще не потускнел и выглядел вполне прилично. Ивонна надела его и устало улыбнулась матери.
— Ты слишком беспокоишься обо мне, мама. Ничего со мной не случится. От простуды я не умру. В Египте тоже было не очень тепло, когда я уезжала оттуда. Когда начинает дуть ветер с пустыни, там очень холодно.
— Ну, хорошо, милая, береги себя. Ты вернешься к ужину?
— Если меня не уговорят остаться, тогда вернусь. Если задержусь, я позвоню вам.
В доме раздался звонок.
— Наверное, это твоя машина, — сказала миссис Лэнг. — Я крикну папе, что ты уже готова.
Ивонна отключила электрический обогреватель. Она скрывала от родителей, что сильно страдала от холода, не хотела их волновать. Если она иногда и вспоминала Египет, то только его солнце, больше ничего. Ей было очень хорошо у себя в комнате, почему — она и сама не знала. В красивой бело-голубой комнате, ни чуточки не изменившейся с тех пор, как она покинула ее. Ее родной дом. Лежа в кровати, имея уйму свободного времени, Ивонна перечитала все свои старые книги. Книги, любить которые научил ее Стивен. Сочинения Остин, Теккерея, Моргана и Спакенброук — любимые ими обоими. Чтение этих книг, так тесно связанных с теми временами, когда они со Стивеном любили друг друга, прослушивание старых пластинок на ее маленьком проигрывателе в углу, иногда вызывали у нее чувство глубокой ностальгии. Это было слишком острым напоминанием о том, что она потеряла. Иногда Ивонна против воли горько плакала — и запирала дверь на ключ, чтобы ненароком не вошла ее мать и не стала задавать ей вопросы.
И все же здесь она была по-своему счастлива — душа еще была неспокойна, но такого смятения, как в Фэйде не было. Прежняя жизнь казалась ей кошмаром. Читая жизнерадостные письма Форбса, в которых он сообщал о последних сплетнях, касающихся их общих друзей в Фэйде или жизни гарнизона, Ивонна испытывала невыразимое облегчение от того, что была далека от всего этого. Она не выносила такую жизнь. Она ни за что к ней не вернется. Впрочем, Египет больше не грозил ей. Но впереди предстояла точно такая же жизнь в армейском окружении, в Германии, с тем же Форбсом. Ивонне приходилось делать над собой огромное усилие, чтобы писать мужу доброжелательные письма.
Только в письмах своему верному другу Доку Ивонна могла раскрыть свое настоящее «я». Но его ответы разочаровывали ее. Док не самым лучшим образом выражал свои мысли на бумаге. Казалось, ему гораздо труднее дать ей мудрый и полезный совет в письме, чем устно. Но раза два Колдер коснулся ее будущего с Форбсом.
«Ради Бога, дитя мое, забудьте прошлое и перестаньте предаваться унынию. В этой жизни надо смотреть вперед. Попытки вернуться назад обречены на неудачу. Форбс скучает по вас. Я это прекрасно вижу. Устройте ему хорошую встречу, когда он вернется домой, иначе я устрою вам хорошую взбучку…»
Милый доктор… дорогой Стивен, который спас ей жизнь! Но для чего он спас ее? — задавала себе мрачный вопрос Ивонна. Она, как и ее мать, и семейный врач, надеялась на то, что когда ее физическое здоровье восстановится, пройдет и депрессия. Но Ивонна начинала терять эту надежду.
Никто в целом свете не знал, как часто она думала о Стивене, как мечтала увидеть его. Но не решалась, считая такой поступок безрассудным и опасным. То и дело ее взгляд останавливался на небольшом квадратном пятне на стене в том месте, где когда-то висела ее любимая картина маслом, изображающая гавань Дьеппа. Картина все еще у Стивена. У него же остался и портрет Ивонны, который
