Эвелин настояла на том, чтобы Ивонну отвели из мастерской в соседнюю комнату. К этому времени Ивонне было уже так плохо, что она была только рада упасть на кровать Ноэля, где лежала под одеялами, дрожа и стуча зубами.
— О, Ивонна, дорогая моя, тебе не нужен доктор? Ты очень больна? — в ужасе спрашивала Эвелин.
Ивонна покачала головой.
— Через несколько минут все пройдет. Со мной это бывает… это что-то вроде лихорадки, а я была так слаба все эти дни. Я еле стояла на ногах… и я снова увидела ЕГО…
Эвелин взяла свою подругу за руку и сжала ее.
— Прости меня за это. Я и не представляла, что это для тебя все еще такая свежая рана.
— Мне так плохо, что умереть было бы легче, — сказала Ивонна.
В этих словах слышалось такое страдание, что Эвелин залилась краской. И ей было больно видеть мертвенно-бледное лицо Ивонны, с которого вдруг исчезла вся молодость. Она не произнесла ни звука, но огромные слезы медленно скатывались по ее щекам.
Эвелин наклонилась и поцеловала подругу.
— Мне очень жаль, моя дорогая. Я бы все отдала, лишь бы этого не было.
— Я буду в порядке через несколько минут, — прошептала Ивонна.
— Выключить свет?
— Нет, оставь, только выключи лампу над кроватью. Я не хочу, чтобы было темно — я боюсь привидений.
Ивонна слабо засмеялась.
«Скоро она сама будет, как привидение, если не отдохнет», — подумала Эвелин.
Она открыла дверь и увидела Стивена.
— Иди отсюда, — резко сказала Эвелин, как будто он был виноват в состоянии Ивонны.
Но Стивен и не смотрел на нее. Он смотрел мимо, на фигуру, съежившуюся под одеялом.
— С ней все нормально?
— Нет. Честно говоря, я думаю, что она очень сильно больна.
— Может быть позвать доктора?
— Она не хочет. Она говорит, что это просто лихорадка и слабость, и что через несколько минут все будет нормально.
Ивонна открыла свои безжизненные глаза и увидела в дверях силуэт Стивена. И тогда она почувствовала ужасное, непреодолимое желание, чтобы он был рядом с ней, — желание было таким острым, что она больше не могла ему сопротивляться и забыла обо всем остальном.
— Стивен, — позвала она слабым голосом.
— Я могу тебе чем-нибудь помочь? — спросил он и вошел в комнату, сделав несколько шагов по направлению к кровати.
Эвелин покачала головой. Дело становилось все хуже и хуже. Она не одобряла этого, но она не любила вмешиваться. Стивен и Ивонна должны были сами решить, как им жить. Ее практичный ум подсказал ей, что в комнате по сравнению с теплой мастерской было ужасно холодно. И если Ивонна и Стивен решили «посидеть» там, ей надо было что-то предпринять. Поэтому она включила им электрический радиатор и затем вышла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Стивен медленно подошел к кровати. Ивонна была покрыта одеялами до самого подбородка. Она смотрела на него своими огромными, несчастными глазами. Стивен увидел ее слезы, и его охватили любовь и сострадание. В этот момент он невыносимо остро почувствовал бесполезность этих последних трех лет. Что он наделал? Он не должен был отпускать Ивонну, она принадлежала только ему. И в его жизни не должно было быть других женщин.
Стивен сел на край кровати и обнял Ивонну, притягивая ее к себе, ужасаясь тому, какая она тонкая и хрупкая. И вдруг ее руки с удивительной силой обхватили его шею.
Ивонна вскрикнула и подняла свои губы к его губам.
— Стивен… Стивен!
— О, Ивонна, моя любовь, мое счастье! — сказал Стивен и положил ее на подушки. Он наклонился над ней. Их губы слились в отчаянном, жарком поцелуе, который, казалось, будет длиться вечно.
3
Стивен сидел на краю кровати. Одной рукой он обнимал Ивонну, другой держал ее за руку. Первая вспышка страсти прошла. Он обнимал ее и целовал в губы, пока они не опухли от поцелуев. Стивен запустил пальцы в ее шелковистые волосы и целовал их. Они не думали ни об окружающем мире, ни о том, что остальные, должно быть, думали о них. Время остановилось. Это был их час. Теперь они разговаривали — разговаривали лихорадочно, близко наклонясь друг к другу, как будто хотели наверстать упущенное время, получить награду за все страдания и воздержания последних трех лет.
— Почему ты вышла за него, Ивонна? Почему ты не вернулась ко мне?
— Ты знаешь, почему, Стивен.
С горьким смехом он процитировал Марвелла:
Ивонна наклонилась и прижалась губами к его руке.
— Нет-нет. Я всегда помнила, что ты меня тоже любишь.
— Да, ты, такое странное маленькое существо, такое слабое, моя дорогая, дорогая… — сказал Стивен с глубокой нежностью.
Он снял свои очки. Его большие карие глаза светились, глядя на нее сверху вниз. Его волосы были взъерошены в тех местах, где она гладила его голову. С его лица, казалось, исчезло все утомление. Он выглядел очень молодым. Щеки Ивонны были горячие и красные. Он подумал, что она снова была необыкновенно хороша, как будто он неожиданно своим поцелуем вернул ее к жизни. Но это было не так. Ее тело дрожало и пульс был слишком учащен. Раз или два Ивонна на мгновение переставала дышать, как будто острая боль пронзала ее сердце. Но она выглядела восторженной и счастливой.
Стивен наклонился и поцеловал ее волосы.
— Как ты красива, Ивонна! Ты моя «Femme Abandonee».
— Я всегда была твоей.
— Ты никогда не любила его?
— Я старалась… Я очень старалась. В какой-то мере я любила его, когда был наш медовый месяц, хотя даже тогда я сознавала, какую ужасную ошибку совершила. Я никогда не забуду, как мы ездили в Лувр. В тот день я почти ненавидела его.
— А потом, в Египте?
— Я не могла ненавидеть его. Он милый и добрый. Он всегда хорошо относился ко мне.
— Слава Богу.
— Я просто существовала. Но я думала, что, возможно, если у нас был бы ребенок, он сделал бы нас ближе.
Стивен покачал головой.
— Нет, моя дорогая, это не имело бы никакого значения. Ты и тогда принадлежала бы мне. И если бы у тебя был ребенок, то только мой.
Ивонна взяла его за руку и прижала ее к своим глазам.
