вдруг куда-то пропало. Свечи, казалось, горели не так ярко, как она рассчитывала. Их свадебный ужин был не такой уж роскошный и волнующий, он приобрел задумчивый, зловещий оттенок. Ивор, которого теперь больше интересовали еда, выпивка и хорошая сигара, больше не проявлял своей любви к ней — ни в выражении глаз, ни в движениях губ. Он был задумчив… темные брови сошлись на переносице… почти угрюмый взгляд был устремлен на далекие холмы.
Сигна забеспокоилась. Она гадала, не разочаровался ли в ней ее замечательный муж… А вдруг ему не понравилось ее платье? Раньше он был таким жизнерадостным. Ясно, она была жалкой в том единственном голубом шифоновом вечернем платье, которое купила в Сингапуре год назад и которое надевала на все вечеринки в Клубе. Ей хотелось, чтобы Ивор поговорил с ней. Она смутно жалела, что кульминация их страсти случилась до их праздничного ужина. Ей почему-то казалось, что они оба сжульничали… и вот теперь результат был плачевным.
Она посмотрела через стол на Ивора. Мысль о том, что он был ее мужем и любовником, который так безгранично обладал ею, снова наполнила ее сердце гордостью и нежностью. Она протянула ему руку.
— О чем ты думаешь, милый?
Он не посмотрел на нее, не заметил протянутую ему руку, и она разочарованно убрала ее.
— Ни о чем, — ответил он.
Сигна была слишком молода, слишком неопытна, чтобы знать, что делать с ним дальше в такой ситуации… и сделала все неправильно. Она поднялась, подошла к нему и обвила руками его шею.
— Ивор… милый… я ведь не разочаровала тебя, нет?
Муж был раздражен и не скрывал этого.
— Нет. Что за глупый вопрос, — огрызнулся он. Она была ошеломлена. Чтобы он так холодно на нее смотрел, разговаривал таким резким тоном… теперь… после всего, что произошло… Она отшатнулась, уязвленная до глубины души.
— Похоже, ты все-таки разочарован во мне, — сказала она. — Мне очень жаль.
Он взял себя в руки. Он не мог сказать ей всего, что творилось у него в душе… в том укромном темном уголке, который можно было назвать его совестью. Он не мог объяснить ей, что там, за спящим садом, в жарких, лихорадочных джунглях, были вещи — вещи… которые жаждали отомстить ему. У него случались моменты безумия. Сегодня был как раз один из них. Женитьба на этом ребенке, часы их необузданной страсти, потом этот ужин, шампанское… а в результате — привкус пепла во рту, привкус, делавший его безжалостнее смерти.
Сигна медленно опустилась на свой стул. Глаза ее потухли, губы тряслись.
Она вдруг почувствовала, что он чужой для нее — этот человек, который сидит напротив, курит сигару и хмурится куда-то в темноту. Она ничегошеньки о нем не знала. Он был странным, необъяснимым. Весь день он был очарователен… пылкий любовник, которого она обожала. Но сейчас… этот холодный незнакомец, не желавший смотреть на нее и прикасаться к ней, пугал ее. Она начала раздумывать, не нужно ли ей было дождаться приезда Блэйка, прежде чем выходить замуж за Ивора? Не стоило ли подождать возвращения папы? Мысль об отце заставила испариться жалкие остатки ее счастья. Она поднялась на ноги, дрожа как осиновый лист.
— Что случилось с моим отцом? — воскликнула она, и голос ее был исполнен страха. — Ивор, что, во имя всех святых, с ним случилось?
Ивор тоже поднялся и выбросил окурок сигары в кусты. Он перевел взгляд на хрупкую полудетскую фигурку в голубом шифоновом платье. Он смотрел на светловолосую головку, украшенную большими белыми цветами… еще одна попытка Сигны выглядеть «празднично». Но он не видел цветов. Глаза его засветились мрачным светом, он побледнел под загаром. Хриплым голосом он спросил:
— Почему ты спрашиваешь об этом?
— Не знаю. — Она помотала головой. — На меня вдруг что-то нашло. И я боюсь. Мне кажется, с папой случилось что-то ужасное.
Ивор промолчал. Он оглянулся на зловещие лиловые тени, окружавшие плантацию, и пожал плечами.
— Может быть, и так, — неприятным голосом ответил он.
— О боже, Ивор… неужели ты и вправду думаешь…
— Я не хочу о нем думать, — перебил Ивор.
— Но это же вечер моей свадьбы, он должен быть здесь… чтобы пожелать мне счастья, Ивор…
Гардинер внезапно рассмеялся; смех прозвучал натянуто.
— Может, тебе бы хотелось, чтоб еще и Сондерс был здесь. Все они… здесь, с нами, в ночь нашей свадьбы.
Она прижала руку к губам и застыла с ней, глядя на этого непостижимого чужака. С каждой проходящей секундой ей становилось все холоднее и страшнее от осознания того, что она наделала.
— Ивор! — с упреком, еле слышно произнесла она.
И тут его вновь словно подменили. Морщины на лбу разгладились, взгляд прояснился. Он рассмеялся и в одну секунду заключил в объятия хрупкое дрожащее тело.
— Маленькая моя глупышка, — сказал он, — ну к чему весь этот разговор, а? Нам же здесь никто не нужен, так? Мы хотим побыть одни, верно? Уже больше десяти. Через шесть часов я уезжаю.
Она расслабилась в его руках. Ошеломленная, несчастная, она прижалась к нему, рыдая как ребенок. Этого Ивора, с ласковыми руками и нежными губами, она знала и понимала. Ей снова стало лучше. Она позволила ему отвлечь себя от внезапных дурных предчувствий насчет судьбы отца… и от собственных сомнений в правильности того, что она сегодня совершила. Через шесть часов Ивор, ее муж, покинет ее. Это так. Было бы безумием с их стороны позволить чему бы то ни было испортить то короткое время, что у них осталось.
Она подняла на него глаза, полные слез, испуганные и молящие:
— Я так тебя люблю, Ивор. Будь ко мне добр… пожалуйста… будь добр… постарайся понять меня…
Он был не способен понять кого-либо, кроме себя. Даже сейчас он не испытывал к ней жалости, только страсть. Его кровь вновь вскипела. Он привлек ее ближе, его пальцы стягивали шифон с ее гладких, еще незрелых плеч, губы покрывали ее лицо поцелуями.
Он повел ее в освещенное бунгало.
Для Сигны мир снова прекратил свое существование. Луна и звезды остались снаружи… и в таинственной тропической тьме она лежала в объятиях Ивора, забывая своего отца, прежнюю жизнь, все, кроме бурного отклика, который рождала в ней его страсть.
Глава 3
Этим утром из Пенанга вернулся Блэйк. Его друг, Питер Лэнг, прошлой ночью скончался в больнице. Блэйк был опечален и подавлен. Однако чем ближе он подходил к дому, тем легче становилось у него на душе. Он с нетерпением ожидал встречи с Сигной. Разумеется, она помолвлена со стариной Гардинером и никогда не будет принадлежать ему, Блэйку. Но он все равно хотел снова увидеть ее, услышать ее знакомый, дружелюбный голосок. Он молил Небо о том, чтобы Ивор Гардинер сделал ее счастливой.
Сигна встретила его на веранде. Он радостно сжал ее руку, его глаза засияли при виде ее.
— Ну, Сигна, как твои дела, дорогая моя?
— Все нормально, Блэйк, — ответила она. — Только Ивор уехал.
— Уехал? Куда?
— В Англию.
— В Англию? — в недоумении повторил Блэйк.
Она рассказала ему про телеграмму, вызвавшую Ивора в Англию по срочному делу.
— Он просил передать тебе привет и свои извинения, но дело оказалось чрезвычайно важным, и ему пришлось сразу же уехать. Он надеется, что у тебя не будет трудностей с работой здесь, на плантации, пока он не вернется.
