– Вызываем Румына.
– Грязно получится.
– Ничего, подметем. Не до жиру. И своих не засветим.
– Хорошо, давай. – Полковник кивнул.
Когда майор уже был у двери столовой, полковник тихо сказал сам себе:
– Это же наши солдаты…
Майор остановился, посмотрел через плечо:
– Бывшие. И я не хочу из-за них быть уволенным на тот свет.
Уложив детей, Наталья присоединилась к мужчинам.
Они уже были изрядно навеселе. Начали уже третью бутылку, после водки и виски занявшись коньяком.
Шахид рассказывал про соревнования, в которых когда-то давно они с Пашкой принимали участие:
– …И Пашке тогда кто-то кричит: «Он назвал тебя земляным червяком!». И Пашка, без какой-либо техники, чисто по-деревенски выдает такую плюху, что таможенник просто улетает с ковра. Чистый нокаут! – Шахид посмотрел на жену, устроившуюся на широком диване позади него, и Наталья одобрительно кивнула, как будто была давним поклонником Арнаутова и радовалась всякий раз, когда удавалось услышать малоизвестный факт из его бурной спортивной молодости.
– Все равно тогда фээсбэшники выиграли, – махнул рукой Пашка, польщенный вниманием к своим бойцовским успехам.
– Да брось ты, им три очка натянули. У них свои дела с Федерацией были. Волки позорные!
Последнюю фразу Шахид произнес очень громко. Наталья шлепнула его по плечу:
– Леша, дети спят!
– Прости, маленькая, – Шахид прижал к плечу ее руку, наклонил голову и нежно поцеловал. Потом, подняв рюмку с коньяком, задумчиво посмотрел на Арнаутова:
– А ты знаешь, Паш, я до сих пор не понимаю, в чем смысл жизни?
– Хороший дом, хорошая жена. Что еще нужно человеку, чтобы встретить старость?
Шахид не узнал цитаты из «Белого солнца…» и одобрительно покачал головой с таким видом, как будто Арнаутов предложил что-то оригинальное:
– В точку! Размахивать руками – это по-молодости хорошо, а потом нужен дом.
– Дом всегда нужен, – заметил Паша с непонятной хозяевам грустью.
С верхнего яруса, где располагались спальни, донесся детский плач. Наталья легко вскочила с дивана, поспешила к винтовой лестнице:
– Вера проснулась…
Когда жена скрылась в детской, Шахид придвинулся ближе к Паше:
– Ты не представляешь, какая у нее голова! Наши аналитики – просто щенки по сравнению с ней. Я, может, и на воле до сих пор только потому, что она рядом.
– Ты ж говорил, что у тебя бизнес чистый?
– Не бывает в России чистого бизнеса, – вздохнул Шахид. – Нету его!
– Это точно. Стреляют каждый день. Даже из гранатометов.
Шахид вздрогнул. Остро и совсем не пьяно посмотрел Паше в глаза. Откинулся назад, полулег на диване, скрестил под столом ноги:
– А вот я стрелять не люблю. Я все как-то по старинке, если что – ногой в челюсть.
– Зато Кальян ваш, говорят, пострелять любит.
Шахид поморщился, а когда заговорил, стало понятно, что он давно уже относится к своему шефу более чем критично, но пока они еще работают в одной связке, он сохраняет внешнюю лояльность:
– Кальян просто стресс снимает. Он до сих пор после Афгана отойти не может. Ты ведь слышал, что он несколько лет у моджахедов в плену провел? Ислам даже принял – иначе там было не выжить. Ты бы на него в тире посмотрел: страшное зрелище…
– И не боишься рядом с ним быть? Он дров наломает, а тебе отвечать.
– Кальян сгорит скоро по дурости.
– А ты займешь его место?
Шахид снова посмотрел на Пашу:
– Я бы, Паша, такие слова вслух не говорил.
– Извини, перебрал. Надо двигать, наверное. Поближе к хате…
– Давай. Если что надумаешь, я тебя всегда возьму без проблем.
– Ага. Если что – звони, поболтаем. Без проблем.
Арнаутов ушел. Закрыв за ним дверь, Шахид вернулся в холл. Выпил коньяку, заново наполнил рюмку и устроился на диване. С верхнего яруса спустилась Наталья. Села к нему на колени, отобрала рюмку. Понюхала, поставила на стол. Сказала:
– Он мне не понравился. Ты ему ничего лишнего не наболтал?
– Болтун – находка для шпиона.
– Я серьезно. Он не просто так приходил.
– И про гранатометы не просто так говорил. Я это заметил.
– Так ты ему ничего…
– Ничего!
– А про то, что Кальян скоро сгорит?
Шахид невразумительно пожал плечами и опустил голову. Наталья погладила его по короткому ежику черных волос:
– А если его Кальян подослал?
– Да брось ты! Он…
– Не считай его глупее себя. Я тебе сколько раз говорила об этом? Неспроста он тебя на передний план вместо себя выдвигает. Неспроста…
К посту возле Тарасовки Румын подъехал на зеленом «Запорожце». Остановился, выключил двигатель, вышел. Осмотрелся, сверяя картину с информацией, которую ему уже сообщил прибывший на место раньше него наблюдатель. Расхождений не выявилось, можно работать. Микроавтобус «скорой», две машины ГАИ, чья-то гражданская иномарка. Менты, столпившись у одной из своих машин, обсуждают случившееся. На зеленый «запор» внимания почти не обратили. Как не обращают внимание и на машины, проносящиеся мимо по трассе. Послушать бы, о чем они говорят… Хотя чего слушать, и так все понятно! Жалуются на зарплату, ругают начальство, охают и матерятся, как опасно стало работать. Проходя к «скорой», Румын смог разобрать несколько фраз из их разговора. Все почти так, как он и предполагал. Кто- то грозился уволиться и пойти на гражданку зарабатывать нормальные деньги, кто-то жарко доказывал, что «этого урода» надо было не задерживать, а валить к чертовой матери. Вот уж точно, это было бы правильно: избавили бы его сейчас от работы, не пришлось бы на ночь глядя срываться от бабы и нестись подчищать чужие огрехи. Хорошо, что оказался неподалеку. И что «инструмент» был под рукой. А если бы нет? Что тогда, прикажете всю больницу взрывать?
Румын открыл задние двери «скорой» и, полусогнувшись и держась за живот, заканючил:
– Мужики, спасите! Таблетки не найдется какой? Так скрутило, что…
Два врача оказывали помощь солдату. Тот лежал без сознания, все штаны были запачканы кровью, от укрепленной на стенах салона аппаратуры к нему тянулись какие-то провода.
Один из врачей раздраженно поднял голову и, оценив полубомжатский вид Румына, агрессивно спросил:
– Чего ты хочешь?
– Живот так прихватило…
– Иди отсюда!
– Сил нет никаких…
– Отвали! Ну, кому сказано?
