благородных целях, вернуть душу моему сыну. Русский при этом ничуть не пострадал. Он все забыл, и никаких последствий для него нет. Потеря для него знаков не больше, чем потеря перчаток. Зеркало ему нужно для обычных целей, а следовательно наше, ничуть не хуже оригинала. Эти реликвии ему не нужны, тогда как нам, они необходимы. Эти знания собирались веками и хранились нашими предками, и поэтому все должно встать на свои места, — проговорил в ответ Моамба.
— Бипла хорошо проверил память русского по дороге в отель? — спросил он Пьера.
— Да, дядя. Он задал ему несколько провоцирующих вопросов и русский не ответил ни на один из них, равно как и не отреагировал на некоторые слова. Он был в полусонном состоянии и бормотал что-то про черную красавицу в океане, про фею с голубыми глазами и все.
Потом наша горничная сообщила нам, что он проспал два дня, как и положено, силы его восстановились и теперь он продолжает реальную для него жизнь.
— Красавица в океане, и страстный поцелуй! О, я узнаю своих внучек. Уж они постарались внести в его голову всю эту сексуальную чушь. Я надеюсь, он испытал наивысшее наслаждение, пребывая с этими двумя девами. Поцелуй в океане, — усмехнулся он. Начитались французских романов.
А ты знаешь, Пьер, русский мне понравился. Крепкий тип. И после первого напитка и после второго, он еще имел возможность думать и соображать. Если бы Летисия и Клара не высосали из него его сексуальную энергию, пришлось бы нам увеличивать дозу, или переходить на крайние меры. Но, как зомби, он нам пока не нужен, и как покойник тоже. Он может знать то, что мы еще пока что не востребовали.
— Да, пока не закончена наша задача, мы должны всегда иметь под рукой возможность влиять на его мозг. Если бы не наши правила, я бы не стал вести с ним такие игры. Но тайна дела требует стирания памяти, — ответил Пьер. Это в его же интересах. Не каждый сможет вынести такую информацию и такое напряжение психики. Ему же лучше. Он все забыл, и теперь его ничего не волнует.
— Нужно взять на заметку, что русский тип менее подвержен воздействию нашего напитка. Это вероятно из-за того, что они много употребляют водки, — улыбнулся Моамба.
— Вероятно, вот такая доза, которую мы вряд ли одолеем сегодня, ему была бы на один зубок. Закалились долгими зимами под самогон, водку и горилку, — усмехнулся Пьер.
— Ну что ж, давай примем маленькую прививку русской водкой, ведь нам еще быть здесь дня два, в этой ужасной слякоти. И мы не имеем права заболеть, — поднял рюмку Моамба.
Придя в отель, Пьер набрал номер телефона и сказал, на ломанном русском, перемежая речь французскими словами.
— Мадам, я друг Виктор. Сегодня я со свой дядей приехаль из Сенегал в Москва. Мы остановился Метрополь. У нас сувениры для Виктор, и мы хотель привезти их в его апартамент. Дело в том, что мы не успел сообщать Виктор о нотр вояж, но брать кое-что для него. Маски, фигурки, пантюр, то, что любят турист. И мы хотели делать сюрприз.
Хорошо, тре бьен, мы приедем завтра вечер. Когда вы вернуться с работ. До завтра мадам, — сказал Пьер и повесил трубку.
— Нас ждут, — мигнул он дяде.
Вечером следующего дня, два представителя Африки, стояли перед входной дверью дома в Орехово — Борисово.
Им открыла симпатичная блондинка лет сорока, и, всплеснув руками, и улыбнувшись, провела их в свою квартиру.
— Это квартира Виктор? — спросил старший африканец.
— Нет, это моя, я его соседка. Пока его нет, поливаю цветы, слежу за порядком. Присаживайтесь, — сказала женщина, немного покраснев от неожиданности, увидеть двух негров. Ну конечно, — подумала она, Виктор же в Африке, конечно, и живут там африканцы, почему до меня сразу не дошло?
— У вас очень мило, — сказал Пьер, оглядывая квартиру Вали.
— Мадам, нам бы хотелось посмотреть, как устроился наш друг, и к тому же хотелось бы положить эту коробку в его квартире. Вам ведь она будет мешать? Распаковывать не нужно. Пусть он сам порадуется и удивится, когда вернется в Москву, обратился к ней Моамба.
Он был у нас в гостях. Вы знаете, он всех очаровал. Такой приятный человек. Русский! — сказал он с особым ударением. Виктор так плясал под наши барабаны, как настоящий сенегалец! В Сенегале любят русских. Вот мой племянник даже здесь учился, он окончил медицинский факультет, и сейчас имеет частную практику в Париже.
— О, — сказала Валя, открывая дверь в квартиру Виктора. И как Вам здесь у нас понравилось?
— Студенческие годы! Когда мы молоды, все прекрасно! — сказал Пьер.
— Да вы раздевайтесь. Хотите выпить чая или кофе? — засуетилась Валя. Коробку можно поставить вот тут. О какая тяжелая. Здесь она до него и постоит.
— Да, спасибо, можно чая, с вареньем, — попросил Пьер. У вас есть из черной смородины? У нас такие ягоды не растут. Так что, для нас это такая же экзотика, как для вас манго.
— Я сейчас! — сказала Валя. Посидите пять минуточек. И варенье есть, и пирожки. Сейчас я вскипячу чайник.
— О, не беспокойтесь, но пирожки! Виктор всегда вспоминает ваши пирожки. Вот и мы уже мечтали о них, — засмеялся Пьер. Мы пока посмотрим фотографии?
— Да, да, у него два альбома. Пожалуйста, садитесь и чувствуйте себя, как дома, принесла Валя альбомы и положила перед гостями.
— Шести комнатные апартаменты, — усмехнулся Пьер, глядя, на комнату Виктора, вспоминая его слова. Хотя не плохо! В общежитии было гораздо проще. Так что это для русских даже прогресс. Своя кухня, своя ванна и туалет. Не то, что общий коридор на пять семей и очередь в ванну, — вспомнил он дом своего друга в студенческие годы.
— Твой дед тоже жил в хижине из пальмовых листьев, — сказал Моамба. А у русских большое будущее, просто они немного затормозились, я бы сказал, немного заморозились в своих возможностях. А для чего? Для того, чтобы потом, когда все выдохнутся, сделать рывок! Они еще и сами этого не осознают. Но я все это видел, когда был в других параллелях. И поверь, это впечатляет.
— И женщины, ты согласен, что они здесь какие-то особенные? — сказал Пьер. А в чем особенность? В их светлой коже и светлых волосах в сочетании с голубыми глазами?
— Такое сочетание есть и у других народов. Но и с рыжими волосами и зелеными глазами они очаровывают. Я думаю, что у них у всех, какая то аура доброты и участия к чужому человеку. Просто так, идущая, от души.
— И при этом нет ощущения, что она ниже тебя, даже когда она подает тебе чай или вешает пальто. Они естественны, без ложного кокетства и ложного высокомерия.
— Наверное, и это не все, — сказал Пьер. Женщины всегда загадка, а русские, тем более. И кто разгадает, тот заслужит орден!
Они стояли около зеркала, которое было копией их трех зеркал. И от волнения, они разговаривали на другую тему, испытывая стресс, выбивающий слезу, от прикосновения к этому старинному предмету.
— Точная копия, — только промолвил Моамба. Нет сомнений. Это работа нашего вождя. Повторить никто не мог, потому что только вождь знал секрет, и только мы знаем, где хранятся наши три зеркала. Значит, их теперь четыре? — сказал Моамба, хотя схемы ритуалов содержат описание только трех зеркал. Для чего существует четвертое?
— Пьер, переверни его, — попросил Моамба. Я боюсь разочароваться, не увидев сзади клейма и секретной записи.
— Дедушка все на месте. Клеймо принадлежит вождю. И изречение написано на языке племени.
— Да! Мы нашли бесценный предмет. Ты только представь, его держал в руках наш прадед. И я думаю, он уже тогда знал, что пройдет время, и мы найдем его. Он знал, что будет Русский, что он будет в нашем городе, и навел нас на него. Ведь слишком легко далось нам знакомство с ним. Такое бывает только по велению свыше. Жаль, что я не могу сейчас расшифровать надпись, мы это сделаем дома.
— Значит, наш вождь не смог сам вернуться, но по какой причине? — спросил Пьер. Он был всесилен
