побледнела, под глазами темнели круги.
— Сэр Майкл серьезно болен? — быстро спросил он. — Только один из видимых симптомов…
— Да, все началось с одного из них.
Она заколебалась, и Роберт, к своему отчаянию, увидел, что девушка плачет. Опекун нездоров, она абсолютно одна, рядом нет даже друга, способного выслушать и развеять ее страхи, — молодой человек внезапно ощутил весь ужас сложившейся ситуации.
— Вы очень утомлены, — мягко заметил он. — Вы не отходили от его постели?
Она кивнула, пытаясь улыбнуться.
— Кто с ним сейчас?
— Сэр Элвин Гроувз, но…
— Мне послать телеграмму отцу?
— Мы уже телеграфировали ему вчера.
— Что? В Париж?
— Дядюшка настаивал.
Кеан вздрогнул.
— То есть он сам полагает, что заболевание серьезное?
— Сложно сказать, — устало ответила Майра. — И он странно себя ведет: никого не пускает в комнату, я едва его уговорила принять сэра Элвина. И еще, за последнее время уже дважды, он просыпался среди ночи и кое о чем просил.
— О чем же?
— Просил позвать утром поверенного. И говорил со мной так резко, почти с ненавистью.
— Не понимаю. Вы исполнили его просьбу?
— Да, и каждый раз, когда юрист приезжал, он отказывался его видеть!
— Полагаю, вы у него и ночная сиделка?
— Я сплю в соседней комнате, по ночам ему всегда хуже. Возможно, у меня уже пошаливают нервы, но прошлой ночью…
Она опять замолчала, словно сомневаясь, стоит ли продолжать, но, бросив взгляд на Кеана и прочитав в его глазах неподдельное беспокойство, решила рассказать все.
— Я спала, и, наверное, мне что-то снилось, потому что показалось, что прямо рядом со мной произносили заклинание.
— Заклинание?
— Да, было очень страшно. Потом стало невыносимо холодно, как будто ледяной дух овеял меня своими крылами. Как бы это сказать? У меня все тело онемело, думаю, что подобное ощущают несчастные путешественники, когда поддаются искушению и засыпают в снегу.
Кеан с тревогой смотрел на нее, потому что рассказанное походило на симптомы опасного заболевания.
— Тем не менее, я проснулась, — продолжила она, — но почему-то ужасно испугалась одной мысли о том, что нужно зайти в дядину комнату. Я слышала, что он что-то невнятно бормочет, и заставила себя переступить порог. И увидела — боже, если я расскажу, вы сочтете меня сумасшедшей!
Она закрыла лицо руками и задрожала. Роберт развел ее руки и заставил посмотреть ему в глаза.
— Продолжайте, — спокойно сказал он.
— Шторы были распахнуты, хотя я отчетливо помню, как задергивала их, но теперь они не закрывали окно — и лунный свет падал на кровать.
— Плохо, он же спал.
— Но, возможно, это я спала. Мистер Кеан, над моим дядюшкой было две руки, и они медленно двигались то вверх, то вниз, озаряемые луной.
Кеан вскочил и прижал ладонь ко лбу.
— Говорите, — сказал он.
— Я — я закричала, но не громко, я почти упала в обморок. Руки отдернулись в тень, дядя проснулся и сел. Он тихо спросил, здесь ли я, и я подбежала к нему.
— Да.
— Он очень холодно приказал мне вызвать поверенного к девяти утра, а потом лег и тут же заснул. Поверенный приходил и пробыл у него около часа. Он отослал за своим помощником. Они оба покинули дом в половине одиннадцатого. С тех пор дядя словно под гипнозом. Он лишь однажды приходил в себя и просил позвать доктора Кеана. Я сразу послала телеграмму.
— Отец будет здесь сегодня вечером, — уверенно сказал Роберт. — Опишите руки, которые вы видели. Было ли в них что-то необычное?
— В лунном свете они были неестественно белые. На одном пальце — кольцо, зеленое. Точно! — она вздрогнула. — Как сейчас вижу.
— Сможете его узнать?
— Без сомнения!
— В комнате, конечно же, никого не было?
— Никого. Жуткое видение, никогда его не забуду.
Глава 3. Кольцо Тота
Все стихло на Хаф-Мун-стрит; полчаса назад пробило двенадцать, но Роберт Кеан все еще мерил шагами отцовскую библиотеку. Он был очень бледен. Взгляд его то и дело возвращался к раскрытой на столе книге. Наконец он встал перед ней и еще раз прочитал взбудораживший его отрывок:
«В 1571 году на Гревской площади казнили печально известного Труа-Эшеля.[12] Перед лицом короля Карла IX он признался… что накладывал чары… Присутствовавший на казни Адмирал де Колиньи[13] вспоминал… смерть двух аристократов… Он добавил, что тела их были найдены черными и обугленными».
Дрожащей рукой он перевернул страницу.
«Знаменитый маршал д'Анкр, Кончино Кончини,[14] — читал он, — был убит пистолетным выстрелом на подъемном мосту при входе в Лувр гвардейским капитаном Витри 24 апреля 1617 года… Было доказано, что маршал с женой колдовали с помощью восковых фигурок, которые держали в гробах…»
Кеан поспешно захлопнул книгу и вновь начал ходить по комнате.
— Но это же абсолютно невероятно, — простонал он. — И все же я собственными глазами видел…
Он подошел к полке, пытаясь найти книгу, которая, насколько он знал, может пролить свет на покрытую мраком тайну. Но не нашел. Несмотря на жару, казалось, что в библиотеке стало значительно холоднее. Он позвонил в колокольчик.
— Марстон, — обратился он к пришедшему слуге, — наверняка, вы очень устали, но доктор Кеан прибывает через час. Скажите ему, что я отправился к сэру Майклу Ферраре.
— Но уже за полночь, сэр!
— Знаю, тем не менее, я ухожу.
— Хорошо, сэр. Вы собираетесь подождать доктора там?
— Верно, Марстон. Спокойной ночи.
— До свидания, сэр.
Роберт Кеан вышел на Хаф-Мун-стрит. Погода была замечательная, безоблачное небо было усыпано бриллиантами звезд. Мужчина сосредоточенно шагал, не замечая ничего вокруг себя. Внутри росла ужасная убежденность, что какая-то таинственная угроза, непостижимая опасность, нависла над Майрой Дюкен. Что он подозревал? Не мог объяснить. Как он будет действовать? Не имел понятия.
Сэр Элвин Гроувз, которого он видел в тот вечер, намекнул на психическое расстройство, постигшее сэра Майкла Феррару. Хотя рано утром египтолог общался с поверенным, знаменитый врач утверждал, что
