станет. И в машине снова воцарилось враждебное молчание.
Кристиан и Эстрелья Пенфолд жили в великолепном особняке в одном из элитных «спальных» районов на окраине города. Ругаясь сквозь зубы, Клайв с трудом втиснул длинный автомобиль между двумя другими: что делать, если вздумал опаздывать, то проблем с парковкой не избежать! К тому времени, как он выключил зажигание, атмосфера в машине накалилась до крайности: хоть пожарных вызывай! Неудивительно, что Анхеле не терпится выбраться на свежий воздух!
— Скандальный настрой остается здесь, в машине, — сурово предупредил Клайв. В конце концов, они приглашены на праздник! И друзьям его вовсе незачем становиться свидетелями любовных неурядиц!
Анхела холодно улыбнулась. На виске у него яростно запульсировала жилка. Черт, да он за пару минут заставил бы ее смягчиться, — прямо тут, в машине! Есть у него в запасе несколько простейших способов напомнить этой женщине, зачем она, собственно, здесь!
— Выходи, — проворчал он, с трудом удерживаясь, чтобы не перейти от мысли к весьма и весьма приятным активным действиям.
Но Анхела в напоминаниях не нуждалась. Она уже расстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Выйдя из прохладной атмосферы машины в знойный испанский вечер, она жадно сделала несколько глубоких вздохов, словно надеясь, что это поможет ей согреться изнутри.
Все напрасно. Подозрения насчет того, что Клайв остыл к ней, уже превратились в горькую уверенность. И против этого леденящего холода все средства бессильны.
По чести говоря, она уже собиралась остаться дома. В какую-то минуту, там, в апартаментах, Анхела готова была взять инициативу в свои руки и объявить: «Хватит! Надоело!» В конце концов, у нее есть своя гордость. И она — не из тех, что станут цепляться за изжившую себя интрижку, даже если Клайв намерен допить чашу с горьким напитком до конца.
Но, вспомнив про подарок для Криса с Эстрельей, молодая женщина передумала. Да, это друзья Клайва, но за последний год они стали и ее друзьями — особенно Эстрелья. Уйти от Клайва — это одно. Но приурочить разрыв к годовщине свадьбы Эстрельи означает испортить праздник лучшей подруге, а Анхеле этого совсем не хотелось.
Кроме того, ей действительно туда хочется! Она вступит в дом с улыбкой, высоко держа голову, и не станет забиваться в уголок, точно впавшая в немилость комнатная собачка!
А завтра — уйдет, твердо решила Анхела, подавая руку «хозяину». Рукав его смокинга чуть задел ее локоть. И молодая женщина вновь ощутила знакомое волнующее покалывание: неодолимое мужское обаяние Клайва неизменно подчиняло ее себе даже в моменты самых яростных ссор.
Стоит лишь повернуть голову — и Анхела сможет полюбоваться чеканным профилем любимого во всей его красе. А для того, чтобы насладиться исходящим от него пряным мужским запахом, даже оборачиваться не надо. Всю дорогу до крыльца молодая женщина жадно вдыхала одурманивающий ее аромат.
Стоило лишь переступить порог — и вновь прибывшие окунулись в праздничную атмосферу музыки и смеха. От неожиданности Анхела помедлила и заморгала: настолько потряс ее внезапный переход от враждебности и тьмы к веселью и свету. Ощущение было такое, словно она по мановению волшебной палочки перенеслась в иной, лучший мир.
Но вот хозяйка заметила их — и с восторженным возгласом устремилась навстречу гостям. За ней по пятам следовал молодой человек, которому ровно год назад она вручила руку и сердце.
Высокий, светловолосый, широкоплечий, Кристиан Пенфолд походил на Клайва, точно родной брат. Судьба, казалось, уготовила им роль вечных соперников — однако вышло иначе. Эти двое знали друг друга с детства, учились в одном университете, — в мадридском, к слову сказать. Клайв, готовясь возглавить испанский филиал корпорации «Риджмонт», изучал экономику, а Крис, помешанный на испанской поэзии, писал исследование о творчестве Гонгоры. Дружба молодых людей выдержала все испытания.
Темноволосая, стройная, черноглазая Эстрелья Пенфолд воплощала в себе все, чего так недоставало Анхеле. Эта гордая испанка, в девичестве — Эстрелья де Кордела, единственная дочь преуспевающего банкира, получила превосходное образование в одном из лучших европейских университетов, вращалась в самых блестящих кругах, и в праве ее занять законное место рядом с Крисом, — или рядом с любым другим мужчиной, если на то пошло, — никто бы не усомнился.
Да, Эстрелья принадлежала к миру богачей и знати, к миру, закрытому для Анхелы. И это было столь же естественно, как излучаемое ею душевное тепло и обаяние. Эстрелью любили ради нее самой, а не ради ее денег.
И Анхеле она понравилась с первых же мгновений, едва их познакомили: Эстрелья в ту пору была только помолвлена с Крисом, а сама она выступала в роли новой «пассии» Клайва. Со временем искренняя взаимная симпатия переросла в крепкую дружбу. Однако на таких вот приемах Анхела всегда ощущала себя крайне неуютно: точно подброшенный в чужое гнездо кукушонок.
Дамы порывисто обнялись — и это дало Анхеле отстраниться от своего спутника. Молодая женщина вручила подарок; супруги осыпали вновь прибывших благодарностями, принялись увлеченно гадать, а что же там, внутри, а затем отложили сверток в сторону, к другим подаркам, дожидающимся своего часа.
— Ощущение такое, словно мы опять свадьбу играем, — блаженно вздохнула Эстрелья. — Ты подожди, Анхела, придет и твой черед: вот тогда и ты поймешь, какая я счастливица!
Клайв ощутимо напрягся. Анхела оцепенела. Эстрелья, запоздало осознав, что сказала бестактность, вспыхнула до корней волос. Крис, с первого взгляда оценив ситуацию, поспешил загладить неловкость.
— С этого места поподробнее, пожалуйста, — поддразнил он, обнимая хрупкие плечи жены и игриво куснув розовое ушко.
И жест этот яснее слов говорил: «Все в порядке, родная. Ты ничего плохого не хотела. Я тут, рядом; я всегда приду на помощь, только позови». Анхеле захотелось убежать прочь: ведь ясно как день, что Клайв защищать ее не станет ни при каких обстоятельствах.
— У нас будет маленький! — порывисто возвестила Эстрелья, заполняя неловкую паузу. — Только мы пока никому не хотели говорить…
Ей полагалось бы радоваться, просто-таки сиять и искриться счастьем, а Эстрелья виновато глядела в пол, горюя о не к месту сказанных словах. Так что на сей раз спасать ситуацию пришлось Анхеле.
— Ох, но это же потрясающе! — воскликнула она, ослепительно улыбаясь, — о, эта улыбка стоила всех сокровищ мира! Улыбаясь, молодая женщина обняла Эстрелью; улыбаясь, чмокнула Криса в щеку. И даже Клайву она улыбнулась, хотя в этот момент ей больше всего на свете хотелось отвесить ему звонкую оплеуху.
Клайв обнял свою спутницу за талию и притянул ее к себе. Это был мужественный поступок: учитывая, в какой ужас повергли его слова Эстрельи. Он даже нашел в себе силы поздравить молодую чету:
— Это надо отметить. Как насчет поужинать вместе на той неделе? Только мы вчетвером… и малыш, конечно.
— Погоди чествовать малыша… дай ему хотя бы на свет появиться! — запротестовала Эстрелья.
— Так мы поднимем бокалы в честь мамочки! — уступил Клайв, в свою очередь чмокая молодую женщину в розовую щечку.
Ну вот, неловкость удалось-таки сгладить, точно ее и не было! Эстрелья снова счастлива — так оно и должно быть. Крис, правда, заметил, что между Клайвом и Анхелой не все ладно, но благоразумно придержал язык. По счастью, прибыли еще гости, и счастливая чета поспешила им навстречу. И снова Анхела высвободилась из объятий Клайва.
И, увы, он безропотно отпустил ее.
Так что Анхела самозабвенно бросилась в омут бесшабашного веселья. «Завтра я уйду, завтра я уйду», — снова и снова рефреном звучало в его голове, а она беспечно смеялась, шутила, болтала по- испански, и по-английски, и танцевала до упаду, и осушала бокалы с шампанским один за одним, сама того не замечая, и воздавала должное деликатесам.
Час спустя, отведя подругу в сторонку, Эстрелья потребовала объяснений.
— Если вы избегаете друг друга только из-за того, что я по глупости ляпнула, я готова на колени пасть и просить прощения! — воскликнула она. — Я сквозь землю была готова провалиться, правда!
— Что за чушь! — храбро улыбнулась Анхела. — Это все неважно.
— Еще как важно, — не отступалась Эстрелья. — Я обидела тебя и разозлила Клайва! Вон он стоит в углу, туча тучей, и ни с кем словечком не перемолвится! А ты веселишься так, словно это твоя последняя
