Вот и грянул гром: официально объявлено, что требуется 150 мужчин и 150 женщин для отправки в Ригу. Началась большая паника — добровольцев нет. Будет плохо, если начнут брать насильно. У ворот проверка стала строже, ничего больше не пропускают нести — ни в сетках, ни в торбах. Но люди ухитрились сделать двойные подкладки, двойные подошвы, в шапки ухитряются складывать яйца и таким образом еще кое-что приносят в гетто. Но разве много спрячешь?
Беспокойные ночи: ловят людей для отправки в Ригу. Никто не хочет идти добровольно. Большущая паника. Нас становится все меньше и меньше, пока совсем никого не останется.
Тревожные дни. Опять оханье, плач. Опять разделяют семьи, отделяют мужчин от женщин. Прямо страшно, что здесь творится. Мы живем недалеко от кутузки, откуда раздаются душераздирающие крики младенцев. Никто из отправляемых в Ригу не надеется возвратиться, так же как и мы не надеемся когда- либо их увидеть. Однако, нужного числа людей (300) все еще нет. Дело в том, что многих освобождают по протекции, а на их место ищут других. (Сказка без конца).
Каждую ночь новые облавы — все из-за Риги. Большинство семей забирают вместе с младенцами и стариками. Ах, чтобы, наконец, уехала эта Рига. Уже и проверка у ворот стала очень строгой. Ничего не дают пронести, всех пугают Ригой. Поэтому в бригады идут мало людей. В нашей бригаде вместо 100 сегодня было лишь 20 женщин.
Быстро проходят дни. Новостей никаких. Про Сталинград сочиняют смешные анекдоты. Наше положение, пока оба ходим в бригады, очень хорошее. Питаемся хорошо, но запасы сделать никак нельзя. Принесешь, хорошо поешь, а о дальнейшем думать не стоит. В этом году удивительно теплая осень. Вот уже и ноябрь на носу, а смотри, еще солнце греет, еще можно ходить без пальто.
Сегодня поленилась и не пошла в бригаду. Однако и не стоит идти, потому что не дают ничего пронести. А из-за головки капусты не стоит проделывать такой длинный путь. Лучше помогу дома.
Наконец-то завтра отправляют «Ригу». Все вздохнули с облегчением. Только подумайте, сколько времени продержали людей в кутузке. Многие сбежали, поэтому полагают, что завтра с бригад могут брать людей. Мне немного нездоровится, и мама не разрешает завтра идти, но я заупрямилась и пойду.
Сегодня пошла. День был холодный, но сдельную работу скоро кончили и все время грелись у огня. Я довольна, что сегодня пошла, по крайней мере — пополнила иссякающие запасы продуктов. Брат тоже кое-что приносит. В гетто паника утихла — «Уехала Рига». Снова сможем некоторое время спокойно пожить, пока опять что-нибудь не произойдет.
Приятно лежать в кровати после вчерашнего холодного дня. Я имею привилегию лежать до обеда, и пользуюсь этим на все 100 %. Сегодня распространяются странные слухи: о мирных переговорах и о 24- часовом перемирии, но, увы, умные люди не принимают этого всерьез.
Воскресенье… День отдыха Вити. И опять то же воскресенье, и опять те же ссоры из-за доставки воды, колки дров, из-за хлеба, тарелки супа. Ах, в самом деле, как малые дети. Ни одного дня, единственного дня в неделе, не можем не ссориться.
Сегодня много хороших слухов. Говорят, что Литва получит независимость, но мобилизуют всех мужчин. Говорят, что немцы разбиты под Сталинградом и что они набирают новую армию. Кроме того, сильно бомбили Италию, и началось большое наступление в Африке. Болтают, что создается новое правительство в Литве. Но от всего этого нам не легче.
Ожидаем подтверждения слухов. В городе об этом еще ничего не слышала. Проверка у ворот хорошая, поэтому я использую последние дни в сезонной бригаде. Больше не о чем писать.
Погода замечательная. Солнышко весело улыбается, и его последние лучи как будто хотят согреть нас на прощание. Даже не сравнить с прошлым годом, тогда в это время уже был снег.
Годовщина[14]. Нет! Не верится, что так скоро, словно мгновение ока, может промчаться год. Печальная годовщина. Но нельзя жаловаться. Я почти рада, что все это было в прошлом году, что уже произошло то, что должно было произойти. Правда, мы не можем знать, что ждет нас в будущем, но об этом лучше не думать, братцы. Пусть свершится то, что неизбежно, а пока мы довольны куском сухого хлеба и теплой кроватью. Ко дню годовщины сочинила стихотворение «28 Октября».
Вчера принесла колоссально. Несла на своих слабых плечах 20 кг. Сама сейчас не понимаю, как я дошла. Сегодня очень ноют кости, и поневоле приходится лежать в кровати. Но, несмотря на это, я очень довольна.
Сегодня утром была у ворот, но сказали, что не разрешат ничего пронести. Поэтому, желая показаться умной, я вернулась домой. Кроме того, на дворе уже холодно, и мне невыгодно было идти. Но все-таки я просчиталась — вечером совсем не было контроля и все прекрасно прошли. В общем, не о чем писать.
Быстро бегут дни. В гетто поступает много овощей, но уже стали закрывать сезонные бригады. Я подумываю о другой бригаде, но не знаю, стоит ли мне вообще идти: холодно, нет обуви. Впрочем, подумаем.
Быстро мчится время. В ноябре начинается зима. Ее мы не очень-то ждем. Сегодня получили дрова. Работали тяжело, пока все перетаскали. Мы планируем поставить железную печурку, чтобы меньше уходило дров, и чтобы было теплее. Но с топливом, скорее всего, будет тяжело, ибо его хватит только до декабря, а потом… надеемся, что война закончится.
Неприятный день. Меня «отрезали» от бригады и послали на аэродром. Впервые я попала на аэродром. Но это еще ничего — главное, что по возвращении в гетто нас, 8 женщин, без всякой вины посадили в кутузку. Это уже была беда: холодной ночью спать в нетопленом помещении, лежа на голых нарах. Лежала, прислушиваясь к урчанию в животе. Камера была битком набита. В углу стояла параша. Ужасная вонь не позволяла сомкнуть глаз. Эту ночь я никогда не забуду. Лежу за двойной решеткой и думаю: за что? Ничего дурного мы не совершили. Вот настали времена! Мало того, что немцы нас судят и убивают, — как им заблагорассудится, так еще и своя полиция своевольничает. Мне еще повезло: с утра папа меня освободил при помощи витамина «П». Других отправили прямо с кутузки на работы. Вернулась домой измученная, но веселая. Вот, говорю, двух зайцев одним махом убила. На всякий случай спросила папу, останется ли сейчас пятно на всю мою жизнь — ведь я уже теперь и в тюрьме побывала…
Ночь, проведенная в кутузке, оставила тяжелое впечатление. Не хочется даже идти в бригаду, когда видишь, что без вины можно так пострадать. Настали времена, когда каждый мошенник волен судить, как ему вздумается. Для справедливости не осталось больше места в этом мире. О Боже, что нас ожидает? Погибнет мир во лжи!
Так и не пошла на работу сегодня, ну ее к черту, эту бригаду! Дома быть намного лучше. Сейчас мы готовимся к зиме. Вставляем двойные рамы, ремонтируем двери, затыкаем щели тряпками и исправляем разные мелочи. Полагаю, что я-то не замерзну зимой, ибо в мое ведение переходит «замечательное» пальто Виктора. Только еще надо подумать — откуда взять перчатки. Ах, что тут долго думать — «пойду в магазин и куплю». Больше не о чем писать. Будьте здоровы.
