— Ваше превосходительство, ваша спутница на ночь, досточтимая госпожа Ишитэру, — стоя в дверях спальни сёгуна, объявила отосиёри, госпожа Шизуру. Трижды, как полагалось по обычаю, ударив в маленький гонг, она поклонилась и ушла.
Величественной поступью госпожа Ишитэру вошла в спальню, держа в руках большую книгу, обернутую в желтый шелк. На ней красовалось мужское кимоно в черную и коричневую полоску с набитыми ватой плечами — чтобы казались шире. Грудь под кимоно была забинтована полосками материи, лицо полностью отмыто от пудры, губы не накрашены, волосы собраны в строгую мужскую прическу. Будучи тринадцать лет в наложницах у Цунаёси Токугавы, она знала, как угодить его вкусам. Теперь, когда до отставки осталось всего три месяца, вся ее жизнь подчинялась одной цели: во что бы то ни стало забеременеть от сёгуна. Она должна использовать любую возможность, чтобы соблазнить его.
— А-а, моя милая Ишитэру! Добро пожаловать. — Цунаёси Токугава возлежал в специальном будуаре со встроенными лакированными шкафчиками с позолотой и великолепными татами на застеленном целым ворохом цветных одеял матрасе. На стенных панно был искусно запечатлен горный пейзаж. Украшенные цветами ширмы защищали от сквозняков и задерживали тепло, исходившее от утопленных в полу угольных жаровен. Напольная лампа отбрасывала на одетого в розово-лиловое домашнее кимоно и цилиндрическую черную шапку сёгуна пятно мягкого, располагающего к интиму света. Воздух насыщали лавандовые благовония. Они были одни, если не считать телохранителей за стеной и госпожи Шизуру, подслушивавшей у двери. И все же настроение сёгуна нельзя было назвать романтическим.
— Это был очень, э-э, беспокойный день, — сказал он. На его бледном лице разлилась усталость. — Принять так много решений! Да еще это ужасное убийство госпожи Харумэ. Я просто не знаю, что делать.
Вздохнув, сёгун решил поискать сочувствия у госпожи Ишитэру. Она села, отложила книгу и устроила его голову у себя на коленях. Токугава жаловался на свои беды, а она мурлыкала утешения:
— Не волнуйтесь, мой господин. Все будет хорошо.
Они походили на старую супружескую пару, где она была ему другом, матерью, нянькой и — не так часто — любовницей. Ишитэру гладила его лоб, под внешней безмятежностью скрывая нетерпение. В далеком храме зазвонил колокол, напоминая о безжалостном времени, торопящемся к пугающему ее тридцатилетию. Но Цунаёси Токугава должен выговориться, прежде чем они смогут приступить к ласкам. Пока монотонно звучал его скорбный голос, ее мысли унеслись в прошлое, в то по-настоящему счастливое для нее время...
Киото, тысячелетняя столица японских императоров, в центре которой стоит величественный, огражденный стеной императорский дворец. Семья Ишитэру была в двоюродном родстве с тогдашним императором и жила в особняке на территории дворца. Ишитэру выросла там в полной изоляции, но ее детство не было одиноким. Императорский двор насчитывал тысячи людей. Ишитэру играла с сестрами, кузинами и подругами. Но уже тогда идиллическую картину омрачали черные тени будущего.
Жалобы взрослых постоянно звучали у нее в ушах. Они сетовали на простую пищу, устаревшие фасоны одежды, отсутствие развлечений, нехватку слуг и недостатки управления. Ишитэру постепенно понимала причину их благородной нищеты и возмущения режимом Токугавы: бакуфу, опасаясь, что императорская семья попытается вернуть себе былую власть, выделяло ей нищенские средства, чтобы не дать возможности собрать войска и поднять мятеж. Но только став взрослой, Ишитэру осознала, насколько ее жизнь была взаимосвязана с политикой.
— Ах, Ишитэру! — Голос Цунаёси Токугавы вернул ее в настоящее. — Иногда я думаю, что ты единственный человек, который меня понимает.
Ишитэру увидела, что лицо сёгуна разгладилось. Наконец-то он готов к ночным утехам.
— Да, я понимаю вас, мой господин, — сказала она с обольстительной улыбкой. — И принесла вам подарок.
— Какой? — оживился сёгун.
Госпожа Ишитэру положила перед ним книгу.
— Это рождающая энергию книга, мой господин, — сборник сюнга, эротических офортов, — исполненный известным художником специально для вас.
Она открыла первую страницу. В нежных пастельных тонах там были изображены два обнаженных самурая, лежащих рядышком под сенью ивы. Они ласкали напряженные члены друг друга, а их мечи валялись поверх вороха мятой одежды. В углу было помещено стихотворение, написанное элегантными иероглифами:
— Замечательно! — выдохнул Цунаёси Токугава. — Ты знаешь, как мне угодить, Ишитэру. — За стенкой зашуршала госпожа Шизуру, готовясь к началу интимных игр. И тут сёгун заметил мужское обличье Ишитэру. Его брови поднялись в радостном удивлении. — Как хорошо ты выглядишь сегодня!
— Спасибо, мой господин, — прошептала Ишитэру, довольная собой. Она позволила ему еще немного полюбоваться картинкой и перевернула лист. На второй странице был изображен бритый буддистский монах в молитвенном зале храма с задранным до пояса халатом. Молодой ученик, стоя на коленях у его ног, лизал его набухший член. Стихотворение гласило:
— Э-э, как нечестиво! — Хихикая, Цунаёси Токугава прижался к Ишитэру. Из коридора донеслись ритмичные шаги патрулирующих стражников. У двери тихо кашлянула госпожа Шизуру. Но сёгун, ничего не замечая, игриво поглядывал на наложницу.
Ободряюще улыбаясь, Ишитэру поборола дрожь. Она всегда испытывала крайнее отвращение к глупости и физической слабости сёгуна. Если бы она могла выбирать любовников, то предпочла бы кого- нибудь вроде детектива Хираты, над которым с таким удовольствием поиздевалась на кукольном представлении. Такой мужчина способен по-настоящему оценить ее! Но амбиции должны преобладать над эмоциями. Ишитэру обязана выполнить свое предназначение.
Взрослые члены императорской семьи часто присутствовали на ее детских уроках музыки, каллиграфии и чайной церемонии.
— У Ишитэру хорошие задатки, — говорили они.
Наивная девочка, всегда послушная и уважительная к старшим, Ишитэру наслаждалась похвалами. Однако вскоре начались другие уроки.
Во дворец приехала красивая проститутка из квартала удовольствий Киото. Ее звали Эбеновая Ветвь, и она обучала Ишитэру искусству доставлять мужчинам удовольствие: одеваться и заигрывать, вести интересный разговор, льстить. На деревянной статуэтке Эбеновая Ветвь демонстрировала мануальную и оральную техники возбуждения у любовника страсти. Позднее она научила Ишитэру пользоваться эротическими картинками, приспособлениями и играми для сохранения интереса со стороны мужчины. Она раздевала Ишитэру и показывала, как доставлять удовольствие себе. Лаская пальцами нежное лоно Ишитэру, Эбеновая Ветвь дала ей впервые испытать оргазм. Когда Ишитэру задохнулась, выгнулась и в исступлении закричала, Эбеновая Ветвь сказала:
— Это то, что мужчина хочет увидеть и услышать, когда он с тобой в постели.
При помощи деревянного стержня она научила ее напрягать внутренние мышцы влагалища вокруг мужского органа. Эбеновая Ветвь показала Ишитэру, как соблазнить мужчину, который не любит женщин, и удовлетворять его необычные пристрастия. Потом дворцовый медик познакомил ее с медицинскими препаратами для повышения возбудимости и обеспечения зачатия. Всегда послушная, Ишитэру выполняла все, что от нее требовали, и не задавала вопросов, почему именно ее выделили для особого обучения. Только в шестнадцать лет она узнала, для чего были все эти уроки.
Во дворец приехали посланцы из Эдо. Ишитэру одели в лучшие наряды и представили им. После этого императрица сказала ей:
— Тебя выбрали наложницей для следующего сёгуна. Гадалки предсказали, что ты родишь ему
