преданными ему людьми. Они станут его опорными пунктами в провинциях. Он будет истинным правителем — вторым сёгуном, — подчинив себе бакуфу. Своей ставкой канцлер избрал храм Каннэй, расположенный в горном районе Уэно к северу от Эдо. Ему всегда нравились его залы и павильоны, красивый пруд и цветущие вишни весной. Это будет его личный дворец.
Воткнув в свою территорию золотую булавку, Янагисава улыбнулся. Получив в собственность храм Каннэй, он устроит грандиозный прием, чтобы отпраздновать казнь над предателем Сано Исиро. Скорая возможность освободиться от соперника и получить неограниченную власть привела в приятное возбуждение. Он даже чувствовал некую благодарность к Сано, который невольно сделал все это возможным!
Мечты о триумфе вернули душевное равновесие, утраченное после объяснения Ситисабуро в любви. Поглаживая ладонью коробку с булавками, Янагисава всматривался в будущее, где старые обиды и желания прошлого уже ничего не будут значить.
При стуке в дверь он вздрогнул.
— Войдите, — крикнул Янагисава, не в силах скрыть волнение. Пришло известие. Будущее стоит на его пороге.
Но вместо посыльного вошел монах Рюко, его оранжевый халат развевался, парчовая накидка сияла, на губах играла насмешливая улыбка.
— Добрый день, досточтимый канцлер, — сказал он, кланяясь. — Надеюсь, не помешал?
— Что вам надо? — Разочарование канцлера перешло в гнев. Он ненавидел этого монаха-выскочку, превратившего интрижку с глупой старухой в оплот своего влияния. Рюко, словно пиявка, высасывал из Токугавы богатства и привилегии, пряча при этом свои амбиции под маской смирения. Не менее опасный соперник в борьбе за власть, чем Сано, он был основной причиной, по которой Янагисава хотел убрать Кэйсо-ин.
Не обратив внимания на вопрос, Рюко прошелся по комнате, рассматривая все с большим интересом.
— У вас красивый кабинет. — Он заглянул в альков. — Ваза эпохи китайской династии Сунн, которой четыреста лет, и свиток Энкая, одного из лучших каллиграфов Японии. — Рюко осмотрел мебель. — Сундуки из тика и шкафы времен режима Фудзивары. — Он потрогал чайный сервиз на столе Янагисавы. — Селадон Корю. Очень хорошо. — Открыв ставни, он выглянул в сад из замшелых валунов и выровненных граблями песчаных дорожек. — И очень красивый вид.
— Что вам нужно?! — Янагисава в ярости пошел на непрошеного гостя. — Убирайтесь. Немедленно!
Монах Рюко провел пальцами по шелковой вышивке на складном экране.
— Мне нужен кабинет во дворце. Госпожа Кэйсо-ин предложила мне выбрать любую понравившуюся комнату. Ваша мне вполне подойдет!
Какая невероятная наглость!
—
Но пальцы монаха словно клещи вцепились в его запястье. Рюко улыбнулся прямо в лицо Янагисаве.
— Не сработало.
— Что? — Канцлеру показалось, что земля уходит у него из-под ног.
— Ваш план подставить мою госпожу и уничтожить сёсакана-саму. — Сияющий Рюко говорил медленно, произнося слова с преувеличенной четкостью, словно вколачивая их в сознание потрясенного канцлера. — Не сра-бо-та-ло.
Он рассказал, как учитель музыки заметил Ситисабуро, шнырявшего по Большим Внутренним Покоям, а жена сёсакана-самы поняла, что актер подбросил улику; как известие об этом пришло в то самое время, когда Сано уже был готов предъявить госпоже Кэйсо-ин официальное обвинение. Янагисава слушал язвительный голос Рюко, и все поплыло у него перед глазами. Лакированная коробка выпала из рук. Булавки рассыпались по полу.
Он сделал отчаянную попытку разыграть оскорбленное достоинство.
— Все, что вы рассказали, чушь. Я вообще не понимаю, о чем вы говорите. Как вы смеете меня обвинять, вы, жадный паразит?! — высокомерно вопросил он.
Рюко рассмеялся.
— Взгляните на себя, досточтимый канцлер. Правда написана у вас на лице. — Кивнув на карту, он усмехнулся. — Теперь придется забыть и о своих имперских замыслах, которые вы намеревались осуществить по всей стране. — Он начал вытаскивать булавки из карты и бросать их на пол. — Сёсакан Сано и госпожа Кэйсо-ин разрешили недоразумение, возникшее из-за ваших происков. Скоро сёгун узнает о вашем гнусном замысле против его матери и любимого вассала. — Желание монаха позлорадствовать явно перевешивало осознание опасности раньше времени открыть Янагисаве карты — Наконец-то его превосходительство увидит истинное лицо своего канцлера.
Рюко выдернул коралловую булавку из Хатидзё.
— Могу догадаться, кого вы планировали сюда сослать. — Он сжал ладонь Янагисавы и торжественно вложил в нее булавку. — Вот. Можете выменять эту штучку на еду и кров, когда доберетесь до острова Изгнания.
Канцлер Янагисава потерял дар речи. Как мог такой продуманный план столь страшно ударить по нему самому?
— Стража! — обретя наконец голос, крикнул он.
В комнату вошли два солдата.
— Уберите его отсюда! — Янагисава указал на Рюко.
Солдаты двинулись к монаху, но тот прошел между ними к двери.
— Не буду злоупотреблять вашим гостеприимством, — бросил он через плечо, затем замедлил шаги и обернулся. — Я просто хотел сообщить вам, что вас ждет, — сказал он, не скрывая превосходства. — Помучайтесь подольше за то, что попытались навредить моей госпоже.
В сопровождении солдат Рюко твердым шагом вышел из комнаты. Дверь хлопнула. Янагисава минуту смотрел вслед этому посланцу зла. Затем он рухнул на татами и обхватил руками колени. Он снова ощущал себя несчастным маленьким мальчиком. Снова его спина болела от ударов деревянной палки отца. Сквозь годы прозвучал резкий голос: «Ты глупый, слабый, ни на что не способный, достойный лишь жалости... Ты не принес нашей семье ничего, кроме позора!»
Янагисава погрузился в мрачную атмосферу своей юности — дождь, гниющее дерево, холодные комнаты и слезы. Прошлое соединилось с настоящим. Перед глазами замелькали призрачные картины.
Он видел лицо Цунаёси Токугавы, перекошенное от обиды и гнева, слышал его слова: «После всего, что я дал тебе, ты так со мной поступил? Ссылка слишком хороша для тебя, как и ритуальное самоубийство. За твое предательство я приговариваю тебя к казни!»
Он чувствовал, как железные кандалы сжимают его руки и ноги. Солдаты волокут его к месту казни. Хохочущие толпы швыряют в него камни и мусор, а его враги ликуют. Зеваки гогочут, когда солдаты заставляют его опуститься на колени перед палачом. Рядом стоит деревянная рама, на которой его тело будет выставлено на мосту Нихонбаси. Предсказание его отца сбывалось: глупость и никчемность привели его к величайшему позору, к заслуженному наказанию.
А последнее, что он увидел, прежде чем меч снес ему голову, был Сано Исиро, новый канцлер Японии, стоящий на почетном месте по правую руку от Цунаёси Токугавы.
Ненависть обожгла Янагисаву, словно раскаленный добела вертел пронзил его внутренности, пробудив от оцепенения. Гнев наполнил его целительной силой. Он больше не мальчик — взрослый человек, разумный и могущественный. Он не уступит Сано, госпоже Кэйсо-ин или Рюко. Не сдастся без драки, как это сделал его брат Ёсихиро. Канцлер Янагисава вскочил на ноги и забегал по комнате. Движение восстановило его силы. Он сконцентрировал всю энергию на решении своей проблемы.
Развал дела об убийстве занимал Янагисаву меньше всего, хотя он все еще надеялся, что Сано
