Охваченный ужасом, что с Рэйко случилось несчастье, Сано выхватил меч.
— Прочь с дороги!
Стражники отпрянули в стороны, и Сано распахнул ворота. Вместе с Хиратой он пересек двор и влетел в особняк, громко крича:
— Рэйко!
В длинном темном коридоре было тихо. Застоявшиеся запахи старого дома проникали в легкие Сано как ядовитый газ. Половицы жалобно скрипели под его ногами, стражники громко требовали, чтобы он остановился, а Хирата сердито сдерживал их. Сано ничего не слышал. Он мчался вперед, выкрикивая имя жены, пока не оказался в жилой части дома. Здесь было холодно, темно и сыро, как в пещере. Свет слабо проникал сквозь бумажные стены. Остановившись, чтобы перевести дух и прийти в себя, Сано осмотрелся, но и здесь никого не увидел. Сначала он слышал лишь удары своего сердца, потом уловил тихие стенания.
Рэйко! Он бежал на звук мимо закрытых дверей пустых комнат, и в нем нарастал ужас. Стенания стали громче. Сано повернул за угол и резко остановился.
Из открытой двери лился свет лампы. Снаружи стоял на коленях слуга, которого Сано помнил с прошлого визита, и плакал навзрыд. Когда Сано подошел к нему, мужчина поднял голову.
— Девочки, — простонал он. На морщинистом лице блестели слезы. Подняв трясущуюся руку, он указал в глубь ванной комнаты.
Сано рванулся в комнату и ощутил знакомый запах — неприятный, соленый, металлический. Сначала он не мог осознать, что открылось его взору. На дощатом полу распластанные белые тела резко контрастировали с черными волосами и блестящими красными лужицами. Затем его взгляд сфокусировался. В ванной комнате, возле утопленного в полу деревянного чана и бамбуковой ширмы, лежали тела двух обнаженных женщин. Их запястья и щиколотки были связаны шнуром. Раны на горле были так глубоки, что, казалось, их головы отрезаны. Спутанные волосы и белоснежная кожа были залиты кровью. Кровь забрызгала стены, пол, тонкой струйкой сочилась через край чана в воду.
Ужас парализовал Сано. Он чувствовал, как сжимается и ноет сердце, как растет в животе холодный ком тошноты. Пытаясь удержаться на ногах, он схватился за косяк двери. Дыхание со свистом вырывалось из его груди. Четко, как в кошмарном сне, он увидел лица женщин, как две капли воды похожих на Рэйко.
— Нет! — Сано зажмурился и с силой потер глаза. — Рэйко! — Застонав, он упал на колени.
Но, коснувшись холодной плоти, Сано вдруг отчетливо понял, что с Рэйко ничего не случилось. Он словно настроился на ее волну, почувствовал исходящую от нее жизненную силу — тихий звон далекого колокольчика. Видение пропало. Эти женщины были крупнее и полнее, чем Рэйко. Их лиц он не узнавал. Разрывающая сердце боль отступила, рыдания сотрясли его тело. Рэйко жива! Желудок Сано свело, и его начало рвать, словно вместе с рвотными массами он пытался исторгнуть потрясшие его страх и горе.
В комнату ворвался Хирата.
— Милостивые боги!
— Это не она! Это не она! — Словно безумный, Сано подскочил и обнял Хирату. Он хохотал и рыдал одновременно. — Рэйко жива!
— Сёсакан-сама! Вам плохо? — Он сильно встряхнул Сано. — Прекратите и выслушайте меня! — Но Сано лишь громче засмеялся, и тогда Хирата отвесил ему звонкую пощечину.
Удар тут же привел Сано в чувство. Мгновенно замолчав, он уставился на Хирату, потрясенный тем, что его помощник осмелился поднять на него руку.
— Гомэн насай, простите, — повинился Хирата, — но вы должны взять себя в руки. Стражники сказали, что госпожа Мияги убила наложниц своего мужа. Она связала их. Те решили, что это игра. Но она перерезала им горло. Когда стражники и слуги, услышав крики, прибежали посмотреть, что случилось, она приказала им молчать. Они с господином Мияги поехали на встречу с кем-то у ворот замка, чтобы вместе ехать на виллу. Это было два часа назад.
Новый приступ страха охватил Сано. Он не понимал, зачем госпожа Мияги убила наложниц даймё, но ее жестокость не оставляла сомнений — именно она, а не Ишитэру убила госпожу Харумэ и Шойэя. Глядя на кровавую картину, Сано пытался подавить нараставшую панику.
— Рэйко, — прошептал он.
Он, пошатываясь, вышел из особняка, опираясь на руку Хираты.
38
Над западными горами за Эдо золотые облака плыли по залитому лучами заходящего солнца небу. Далекие горы тянулись ввысь призрачными фиолетовыми пиками. На раскинувшейся внизу равнине мигал огоньками окутанный дымом город. Огромная дуга реки сияла, как расплавленная медь. Плыл перезвон храмовых колоколов. На востоке поднималась полная луна, большая и яркая, на ее поверхности четко просматривался лик лунной богини.
Летнее имение Мияги располагалось на крутом склоне горы в стороне от главной дороги. Через лес к вилле, двухэтажному деревянному строению, сплошь увитому диким виноградом, вела узкая тропинка. Густые заросли деревьев почти полностью скрывали крышу. Фонари горели на конюшне и на половине прислуги, остальные окна, прикрытые ставнями, были темны. Лишь пение птиц и шуршащие на ветру сухие листья нарушали окутывавшую имение тишину. За виллой лес поднимался по склону к голому утесу. На его вершине примостилась маленькая беседка, в которой господин Мияги, его жена и Рэйко наблюдали за восходом луны.
Решетчатые стены беседки закрывали их от ветра; от угольных жаровен под покрытым татами полом поднималось ласкающее тепло. Свет фонаря падал на столики с разложенными на них письменными принадлежностями. На отдельном столе стояли закуски. На тиковой подставке были разложены традиционные подношения луне: рисовые пампушки, соевые бобы, хурма, дымящиеся благовонные палочки и ваза с осенними травами.
Господин Мияги театральным жестом взял кисть и протянул ее Рэйко.
— Не сочините ли первое стихотворение в честь луны, милая?
— Спасибо, но я пока не готова писать. — Рэйко нервно улыбнулась, ей хотелось отодвинуться от господина Мияги, но госпожа Мияги сидела слишком близко к ней с другой стороны. — Мне нужно время, чтобы подумать.
Но она была слишком напугана, чтобы думать о поэзии. Во время путешествия из Эдо присутствие носильщиков паланкина, стражников и двух детективов сглаживало ее страх перед господином Мияги. Но она не могла предвидеть, что место для наблюдения за луной расположено так далеко от виллы, где остались все сопровождающие. Ей пришлось пойти на это, чтобы не вызвать подозрения у даймё. Оказавшись в западне с убийцей и его женой, Рэйко пыталась унять подступающий страх. Лишь мысль о спрятанном в рукаве кинжале поддерживала ее.
Госпожа Мияги засмеялась, ее смех прозвучал хриплым взволнованным карканьем.
— Не торопите нашу гостью, кузен. Луна еще только встает. — Она была сама на себя не похожа. Обычно бледные щеки пылали, надменно поджатые губы кривились улыбкой, в глазах плясали крошечные отражения лампы. Ее неуемная энергия словно наполняла пространство беседки. Поигрывая кистью, она осклабилась. — Готовьтесь сколько вам угодно.
Надо же быть такой дурой, чтобы поощрять интерес своего мужа к другой женщине! Спрятав отвращение, Рэйко вежливо поблагодарила хозяйку.
— Быть может, вы хотите закусить, чтобы укрепить свои творческие способности? — осведомилась госпожа Мияги.
— С удовольствием. — Рэйко проглотила подступивший к горлу комок.
Мысль о еде в обществе Мияги вызвала новый приступ дурноты. Она нехотя приняла чашку чаю и сладкое пирожное с запеченным внутри желтком, символизирующим полную луну. Рэйко чувствовала себя пленницей, и это еще больше усиливало ощущение дискомфорта. Ей казалось, что ночь подступает со всех
