— Совсем не обязательно, ваше превосходительство, — сказал Сано.
Стражники схватили Хосину и рывком поставили на ноги. Тот упирался, его мышцы напряглись, на лице застыла гримаса ужаса. Сёгун сжал кулаки и подался в сторону Сано.
— Как вы смеете вмешиваться? — крикнул Цунаёси Токугава. — Вы что… э-э… до такой степени не верны мне, что станете… э-э… защищать Хосину-сан за счет моей матери? — Злой румянец залил его щеки. — Хотите… э-э… вместе с ним отправиться к палачу?
Страх мешал говорить, но Сано заставил себя продолжить ради Хосины, а главное, ради Рэйко.
— Единственное мое желание — это служить вам, ваше превосходительство, — смиренно сказал он. — И я со всем моим уважением должен заметить, что смерть Хосины-сан не станет гарантией безопасности досточтимой госпожи Кэйсо-ин.
Сёгун вскинул голову, сердито посмотрел на Сано, однако обычная неуверенность в верности собственных решений заронила зерно сомнения. Он поднял руку и остановил стражников, готовых увести Хосину.
— Что это вы… э-э… имеете в виду?
Сано чувствовал, с какой силой надежда Хосины вливается в него.
— В планы похитителей вообще не входит освобождение госпожи Кэйсо-ин. Она, должно быть, видела их лица и может их узнать. Они понимают, что, если отпустят ее живой, она поможет вам поймать их. Как только похитители узнают, что Хосина мертв, они убьют ее и других женщин.
Эта версия позволяла Сано уверенно выступать против потворства похитителям. У сёгуна отвисла челюсть.
— Но здесь говорится, что моя мать будет освобождена, если я… э-э… казню Хосину-сан, — сказал Цунаёси Токугава, подняв руку с письмом.
— Обещание преступника ничего не стоит, — отозвался Сано. — Тот, у кого хватило совести похитить досточтимую госпожу Кэйсо-ин и вырезать ее свиту, даже и не подумает держать слово перед вашим превосходительством, когда получит то, чего хочет.
Цунаёси Токугава ударил кулаками по полу, придя в ярость при мысли, что кто-то может так с ним поступить.
— Позор! Но… э-э… похититель убьет мою мать, если я не казню Хосину-сан, — проскулил он, готовый заплакать.
«Похититель и впрямь может убить всех женщин, если не получит желаемого», — подумал Сано. Они могут проиграть при любом раскладе.
У сёгуна снова резко поменялось настроение, теперь он стал подозрителен.
— Вы пытаетесь… э-э… запутать меня, — сказал он Сано и повернулся к Янагисаве: — Я начинаю подумывать, что здесь… э-э… сговорились спасти Хосину и обречь на смерть мою мать.
Янагисава непроизвольно напрягся от страха, который испытал и Сано. Атмосфера в комнате угрожающе сгустилась. Снаружи, за открытыми дверями, солнце поднялось над окружающими строениями, однако низкие скаты крыши оставляли зал аудиенций в тени.
— Я не участвую ни в каком сговоре, ваше превосходительство. — Голос Янагисавы стал хриплым. — Я и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить казнь Хосины-сан.
— Но вы сидели… э-э… рядом и не оспаривали слов Сано-сан, который выступает против этого! — Сёгун вскочил так неуклюже, что едва не упал на Янагисаву, который испуганно отпрянул. — Вы думаете, я не знаю, что Хосина-сан ваш любовник? Вы считаете, что я настолько… э-э… глуп, что не смогу догадаться, что вы хотите спасти его? — Злобно сузив глаза, сёгун навис над Янагисавой. — Вы, кого я любил и кому верил, объединились… э-э… с Сано-сан, чтобы провести меня. Ваш сговор — самая страшная и при этом гнусная… э-э… измена, и вы за это будете наказаны!
Его хрупкое тело раздулось от негодования, лицо побагровело. Прежде чем Сано и Янагисава успели ответить, он закричал стражникам:
— Стража! Тащите их… э-э… на лобное место. Пусть умрут вместе со своим… э-э… приятелем, которого они ценят выше меня.
Одна пара стражников бросилась к Сано, а другая к канцлеру. Сано увидел отражение собственного потрясения на лице Янагисавы, когда стражники их схватили. Многие годы им обоим удавалось избегать угрозы смерти, которая постоянно висела над каждым в бакуфу, но везение закончилось. Запаниковав, Сано почувствовал жуткий привкус смерти и еще страшное унижение оттого, что сёгун заподозрил его в измене. Хосина, которого все еще держали стражники, застонал от безысходности.
