Проселок взобрался на склон, затем спустился в равнину. Заросли кипариса, сосны и дуба с обеих сторон обступали дорогу и почти не пропускали солнечных лучей.
— Недавно здесь ехали на лошадях, — заметил Хирата, увидев впереди навоз и примятые листья. На открытой, влажной земле виднелись глубокие отпечатки ног. — И несли тяжелые предметы.
Сердце билось сильнее. Уверенность, что эта дорога приведет его к Мидори и другим женщинам и он выполнит долг перед Сано и сёгуном, росла с каждой минутой.
Примерно через час езды яркий блеск солнца сквозь листву возвестил, что они приближаются к поляне. Хирата, Фукида и Марумэ спешились и шагнули из прохладной тени в жаркий день, жмурясь от яркого света. Дорога спускалась к дощатому причалу на болотистом берегу озера. Ветер рябил воду, переливающуюся оттенками золота, меди и ртути. В центре озера, в нескольких сотнях шагов от опушки леса, где стояли Хирата и его детективы, из воды поднимался остров. У его берега виднелся еще один причал, у которого стояли три лодчонки. За ним из зарослей выглядывала крепость — белые строения с изогнутыми черепичными крышами, каменная стена и сторожевые башни.
Хирата, Марумэ и Фукида изумленно смотрели на остров, ладонями прикрывая глаза от солнца.
— Замок на острове в самом сердце неизвестности? — недоверчиво проговорил Фукида.
— Должно быть, он остался после внутренних войн, — сказал Марумэ. — Лес и озеро защищали замок от нападений.
— И еще это идеальное место для тюрьмы, — отозвался Хирата. Улыбка прогнала печаль, застывшую на его лице с того момента, как он услышал о похищении Мидори. Он ощутил прилив сил, и даже простуда, казалось, пошла на убыль, оттого что его поиски наконец увенчались успехом. — Видимо, сюда похитители и перевезли Мидори, Рэйко, госпожу Кэйсо-ин и госпожу Янагисава.
Вглядываясь в замок, они не заметили никакого движения, но над крышами поднималось тонкое перышко дыма.
— Там есть люди, — сказал Марумэ.
Из ворот замка вышли четверо самураев, вооруженных мечами и луками. Хирата, Марумэ и Фукида поспешно нырнули в лес. Они видели из-за деревьев, как самураи разделились на пары и направились в противоположных направлениях вдоль озера.
— Они патрулируют берег, — заметил Фукида.
— Возможно, они не знают, что войны уже закончились, — насмешливо проговорил Марумэ, — но готов биться об заклад — они охраняют замок, потому что там мать сёгуна, и не хотят, чтобы кто-нибудь проник на остров.
Они обменялись счастливыми улыбками, шутливо пихая друг друга, и даже плясали, встав в кружок, — очень тихо, чтобы их не услышали похитители. Душа Хираты ликовала, оттого что Мидори так близко.
— Необходимо доложить сёсакану-саме, что мы обнаружили логово похитителей, — сказал Марумэ. — Едем помой?
Эта идея совсем не понравилась Хирате. Он отвернулся от детективов и сквозь ветви деревьев посмотрел в сторону острова. Хирата чувствовал, что душа Мидори взывает к нему из этого таинственного замка. Этот требовательный призыв и неодолимое желание быть рядом с женой приковали его к месту.
— Мы никуда не едем, — обернулся он к Марумэ и Фукиде.
— Но ведь сёсакан-сама приказал докладывать ему обо всех находках, — удивился Марумэ.
Лицо Фукиды заострилось от тревоги, когда он, посмотрев на замок, перевел взгляд на Хирату.
— Вы же не собираетесь туда проникнуть?
Хирата потирал желваками. Раздираемый противоречивыми чувствами, он переминался с ноги на ногу.
— В наши задачи не входит контакт с похитителями, — напомнил Фукида.
— Я знаю… — Долг перед господином превышал все остальные соображения.
— Вы ведь не нарушите его приказа? — спросил Марумэ, не допуская даже мысли о чем-то подобном.
Жгучий стыд пронзил Хирату. Неподчинение по бусидо является самым страшным грехом. И
