пожалуй, важнее всего в этом собрании мудрости. Мастер говорит:
Йога учит, как не дать разуму
Переиначивать вещи.
— Я не пони…
— Му-у! Му-у! — Его слова прервало оглушительное мычание.
Я расхохоталась — впервые за несколько месяцев. В нашем скучном мире всё же осталось немного волшебства! Подскочив к окну, я выглянула наружу. Там была большая чёрная корова: задрав голову, она пыталась ободрать последние зелёные листочки с мангового деревца, росшего у самой стены.
— Караульный! Ко мне! — заорал комендант.
Тот мгновенно влетел в дверь, словно всё это время стоял позади неё и подслушивал.
— Господин? — вытянулся он, ожидая приказаний.
— Караульный, выйдите во двор и уберите оттуда животное.
Я ничего не слышу из-за этого рёва!
Молодой человек задумчиво почесал ногу и двинулся прочь. Я снова взглянула на корову: громадная, чёрная, с длинными ушами, напоминавшими вороньи крылья, и большим выменем.
Корова была чрезвычайно настойчива и полна энергии — такая уж точно лягнёт, да ещё и нагадит сверху.
— Господин, — попросила я, — пусть пока останется. Она нам понадобится.
— Понадобится? Да ведь она мешает! — возмутился мой прилежный ученик.
— Да-да, понадобится, — решительно кивнула я.
— Караульный! — позвал комендант.
— Господин? — гаркнул тот, снова появившись в дверях.
— Приказ отменяется! Пусть корова остаётся.
— Но, господин, она же съест последнее дерево… Так точно, слушаюсь!
— щёлкнул каблуками караульный, встретив суровый взгляд начальника.
— И ещё…
— Господин?
— Повернитесь кругом, выйдите отсюда, тихо закройте дверь, сядьте на скамейку напротив и ничего не делайте, совсем ничего — пока я вас не позову. Понятно?
— Так точно, господин! Сидеть и совсем ничего не делать. Слушаюсь!
— Караульный исчез, и мы с комендантом облегчённо вздохнули.
Я высунулась в окно, сорвала несколько мясистых листьев и бросила на землю, чтобы нашей гостье было чем заняться. Потом вернулась за стол и снова взяла в руку перо.
— Итак, ещё раз — это…
— Перо.
— И всё?
— И всё.
— Само по себе?
— А как же иначе?
— Теперь посмотрим. — То же самое когда-то произнесла Катрин, обращаясь ко мне. — Идите сюда.
Комендант вместе со мной подошёл к окну и выглянул наружу. Я бросила взгляд на его кудрявые чёрные волосы и крупные черты лица, только сейчас осознав, как похожи они с моим отцом. Сердце пронзила острая боль. Подумать только, целых три года — три долгих года я не видела своих родных!
Я прищёлкнула языком, подзывая корову. Она подняла голову и недоверчиво повела ушами.
— Ну, ну, я не трону тебя, — ласково проговорила я, — вот тебе ещё. — и протянула ей новое бамбуковое перо коменданта. Тот изумлённо поднял брови и открыл рот, чтобы остановить меня, но было уже поздно. Массивный язык мелькнул в воздухе и исчез, мгновенно слизнув предложенное лакомство. Послышался хруст, и корова уставилась на нас, ожидая продолжения. Я бросила ей ещё пару листьев и снова уселась за стол вместе с учеником. Потом вытащила из стакана новое перо.
— Ещё раз — что это?
— Перо! — воскликнул он, уже несколько раздражённо.
— И всё?
— И всё!
— Само по себе?
— Само по себе.
— Значит, и для коровы оно — перо?
Комендант озадаченно нахмурился. Он бросил взгляд на окно и нервно облизал губы. Потом неуверенно проговорил:
— Ну., не знаю, можно ли так сказать. Не думаю, что корова видит его… э-э… как перо.
— Вот именно! — с жаром воскликнула я, стараясь воспроизвести тон и выражение лица Катрин, её ясный и жёсткий взгляд, от которого хотелось плакать. — Разве не очевидно, что с точки зрения коровы это нечто иное — совершенно иное? Вы же понимаете: для неё это просто еда!
— Ну… да. Наверное… — промямлил комендант.
— Наверное? Или точно? Для неё это совсем не перо, согласитесь!
— В общем, конечно… То есть… Да, так и есть, — кивнул он.
— Итак, вы считаете, что это перо, а корова считает, что еда. Так кто же из вас прав? Еда это или перо? Что это на самом деле? — настаивала я.
Помолчав растерянно, он, наконец, ответил:
— Не знаю, можно ли сказать, что кто-то из нас прав. Корове кажется одно, мне — другое… Наверное, можно сказать, что всё зависит от того, кто смотрит. — Он взглянул на меня, ожидая реакции. Но от меня не так-то просто было отделаться.
— Так это всё-таки не перо?
— Ну… не для всех, скажем так.
— Значит, не только перо?
— В каком-то смысле, да, — согласился он.
— То есть, не перо само по себе, так? Иначе оно было бы пером и для коровы! Я права?
— М-м… Пожалуй… То есть, да, конечно, ты права, — кивнул он, напряжённо размышляя.
Пора было ему помочь. Я показала на исписанный лист.
— Что это за бумага?
— Рапорт, — удивлённо ответил комендант. — В столицу, для начальника.
— Просто рапорт? Сам по себе?
— М-м… нет, — покачал он головой. — Его написал я. Взял чистый лист, стал писать, и тогда он стал рапортом. Сам по себе он бы им не стал.
Я взяла в одну руку рапорт, а в другую — перо.
— Посмотрите, разве вы не видите? — Моё лицо горело, также, как лицо Катрин, когда она вела меня тем же путём. — Неужели вы не понимаете, что с пером всё происходит точно так же?
— Нет… не понимаю, — поморщился он, явно огорчённый тем, что не может разделить мой энтузиазм.
— Перо — оно такое же! Вы сами делаете его пером, потому что вы им пишете. Это просто тоненькая зелёная палочка, и больше ничего, но когда вы смотрите на неё и думаете о ней как о приспособлении для письма, тут-то она и превращается в перо… — Я сделала паузу, давая ученику возможность уловить мою мысль и продолжить её. И он оправдал мои ожидания.
— Ах, вот оно что! Ну да, конечно, теперь я понимаю… А корова… ведь она мыслит совсем по-другому — ну да, и её разум способен сделать из той же зелёной палочки только лишь еду! Если бы это было только перо, само по себе, тогда и корова не могла бы видеть в нём ничто другое — она и не подумала бы его
