— Сейчас.
Доктор замедленно повернулся к радиационному излучателю и начал настраивать его — движения были неловки, словно он впервые взялся за дело.
— Что с тобой? Ты заболел?
— Наконец-то… Дождался, когда и меня спросят о здоровье, — не поворачиваясь, пробурчал врач и несколькими резкими поворотами настроил ручку мощности — нет, со здоровьем у меня все в порядке… Просто ночь не спал.
Голос его вдруг стал ломким, потеряв уверенную басовитость, и прозвучал жалко и растерянно. Это было настолько непривычно, что Антора передернуло. «Нет, тут не все в порядке», — решил он про себя. Но спросить о причинах бессонницы не успел — дверь распахнулась, и в кабинет вошел Мовай, освещая все впереди себя белозубой улыбкой:
— Антор… Ох, здравствуйте, доктор… Я случайно…
— Заходи. Вот туда, — не дожидаясь оправданий, кратко указал врач, вновь отворачиваясь к прибору.
— Я только что со сбора… — скромно примостившись в уголочке, начал афран, — там объявили о налете на какую-то базу…
Доктор сердито засопел. «Что это сегодня с ним?» — в недоумении подумал Антор, продолжая слушать:
— …потом еще объявили, что на весь путь уйдет восемь суток… Антор, вы никогда не участвовали в таких делах?
«Восемь суток?!» Антор был потрясен — он даже привстал…
— Лежи уж! — раздраженно прикрикнул врач.
— Но… как же так — не полезем же мы на базу одни?
Афран, округлив глаза, уже открыл было рот, но был перебит ядовитой репликой доктора:
— А почему ты решил, что это база?
— Так нам объявили, — ответил Мовай, видя, что его старший замолчал.
— Ха! Объявили… Чушь! Чушь собачья — никакая это не база!
Доктор повернулся и предстал во всем великолепии своего гнева, тем более, что причины его были неизвестны.
— А что же? — хором спросили оба сенса и переглянулись.
— А то же, — отходя от вспышки, проворчал тот, — обычный перевалочный пункт… Лагерь беженцев с… как ее…
— С Сирга? — внезапно догадавшись, выкрикнул Антор и сел.
— Лежать! Да, с Сирга. Как вы думаете, чем я тут занимался всю ночь? Допрашивал пленных офицеров!
— Ты-ы? — изумился хонниец.
— А кто же? Все по науке, так их в… — подавив готовое сорваться ругательство, доктор угрюмо отвернулся. Сказал без выражения:
— Мы будем уничтожать население целой планеты…
…Есть вещи, чудовищные сами по себе, вне зависимости от различных моральных установок — геноцид относиться к ним. Антор чувствовал себя несчастным. Всю дорогу до своей ячейки они молчали, и лишь зайдя внутрь, Мовай тихо произнес:
— Они не могут нас заставить…
Антор только искоса взглянул на него. Ответил устало:
— Давай лучше спать… И без того на душе муторно.
— Да… — юноша тряхнул головой, не слыша его, — это бесполезно… Все равно ничего не изменить.
— Ложись давай! — раздраженно прикрикнул Антор, и, тут же устыдившись, добавил мягче:
— Что толку… Война.
Афран сверкнул глазами:
— Но это не война, это бойня! Надо всем рассказать!
— Бесполезно, — хонниец сгреб с койки разбросанные электронные блестки, — на, забери… Бесполезно, потому что все слишком хорошо знают свое место… Для многих это будет даже приятным развлечением.
— «Палачи»? — глаза Мовая стеклянно блеснули.
— И они, и многие другие — это наверняка будет преподнесено, как выдающаяся победа… А солдаты — это всего лишь серая масса, живущая в вечном страхе. Попробуй, втолкуй им что-нибудь из своих пацифистских идей — и, несмотря на все свои лучшие чувства, они сдадут тебя стражам.
— Я не пацифист, — помолчав, ответил Мовай.
— За что же ты угодил сюда? — вопрос сорвался с языка прежде, чем Антор успел его осознать — и повис в неловкой тишине. Мовай, опустив голову, машинально раскладывал перед собой блестящую окрошку деталей. Хонниец откашлялся:
— Конечно, ты можешь не отвечать… Извини.
Юноша поднял на него подозрительно блестевшие глаза:
— Я… просто я не знаю… как сказать…
— Совсем можешь не говорить, — поспешил Антор, смущенный его волнением. «Как бы действительно не пришлось вытирать ему нос… Бедняга!»
Афран, однако, справился с собой — оставив в покое детальки, он выпрямился и произнес с трогательным достоинством:
— Я не считал себя вправе обременять вас… своими несчастьями.
— Брось, — добродушно прервал его старший, — я сам могу сказать, почему ты здесь.
— Да? — недоверчиво зыркнул Мовай. Отвернулся, пожав плечами. Антор сдержал улыбку:
— Думаешь, это так сложно? На категорию «Д» работают только три причинных статьи Кодекса — пропаганда, небрежение обязанностями и генетическое несоответствие… На подстрекателя ты не похож. И вряд ли пренебрегал любимым делом — остается одно.
Он повременил, пытливо взглянув на своего смуглокожего подчиненного. Спросил почти весело:
— Выперли?
Юный сенс поник головой:
— Да…
— Стыдно?
— Угу…
— Наплюй, — серьезно посоветовал хонниец. — И запомни — дураки к нам не попадают. Так что не порти репутации сенсов…
Молодой афран смотрел неуверенно. Антор понимал его — в свое время он тоже мучился этим позором, пока не уразумел, что это такая же ловушка, как и все остальное. Наследственные качества остались при нем — поняв это, он понял все. Это «все» он вкратце и изложил Моваю Нга, поостерегшись, правда, выдавать истинную, по его мнению, причину ареста афрана. Неизвестно, вселил ли он уверенность в своего подопечного, но спустя полчаса тот вздохнул с облегчением:
— Хорошо…
И добавил загадочно: «Теперь я могу верить…» Антор не понял — впрочем, походило на то, что юноша сказал это самому себе… Он словно задумался о чем-то — настолько, что не слышал, о чем говорит собеседник:
— А?
— Ты не слушаешь?
— Простите… — словно очнувшись, он пошарил взглядом вокруг, потом наклонился, открыл свой шкафчик, раздраженно сдвинул в сторону кучу хлама… Антор с недоумением наблюдал эту перемену — где
