Мэри почувствовала, как наливаются свинцом веки, тишина давит виски, перекрикивая возглас вбежавшей в комнату горничной. Так не вовремя… не успела. Мысли путались. Не плачь, Джесс… Хотелось сказать, но губы не слушались.
Она падала… нет, летела… пусть граф катится к черту! Поворот, ее тело подкинуло вверх, темнота, ничего не видно и вдруг приглушенный свет, голоса… Она стояла в своей комнате, одна. Вот кофейный ковролин, она лично его выбирала, фотография Пола на тумбочке, а сзади, если обернется, ее кровать, и…
Она обернулась. И увидела на кровати Пола. Он был голым, на нем скакала какая-то женщина.
– Пол, – позвала Мэри. Он посмотрел сквозь нее, словно услышал, взял наездницу за длинные темно- русые волосы, повернул лицо в сторону. К ней. – Нет… Я не верю…
Она встретилась взглядом с женщиной, и та увидела ее, узнала.
– Мэри?
Кто-то словно ударил в солнечное сплетение.
– Бьянка?
Глава 15
Еще с утра Бьянку не покидало чувство надвигающейся опасности. Неотвратимой, жуткой, которая изменит ее жизнь в корне. Куда хуже, думала она? Пол в командировке, Другая выставила ее за дверь, деньги закончились, и если не заплатить за квартиру, хозяин, как и угрожал, выкинет на улицу без вещей. Двухкомнатная конура, которую нашла Мэри, в которую стыдно было бы привести друзей, если бы они были, в которой никогда не было студии для ее рисунков, но и ее Бьянка могла потерять. Она пришла в дом любовника, притворившись кроткой и ласковой, но и здесь ее не особо ждали.
– Сестренка, – Бьянка улыбнулась, умело скрыв отвращение к чужой женщине, – я соскучилась. Как ты? Выглядишь заметно лучше.
Другая смерила снисходительным взглядом ее сумку с вещами.
– Куда-то собралась?
Бяьнка взяла сумку с собой, чтобы не возвращаться в пустую квартиру, а свернуться под боком у Пола, переложить на него проблемы и впервые за два месяца после исчезновения сестры, спокойно уснуть. Но ей не предложили войти, держали на пороге, и даже дверь полностью не открывали, чтобы не проскочила.
Похожа, очень похожа на Мэри, но не она. Необъятный ком злости и равнодушия, побитая молью копия, и выражение глаз и оттенок другие. Не удивительно, что Пол догадался, ему нравилось кончать и видеть глаза Мэри. Иногда она наблюдала за ними.
– Мне негде жить, – призналась Бьянка и всхлипнула. Никто не мог усомниться в искренности, быстрые слезы – ее талант.
– Может, лучше искать квартиру, а не расхаживать с незапланированными визитами?
Бьянка с удовольствием содрала бы это высокомерие с пустого лица незнакомки, дернула бы за патлы, намотала их на руку и к стене! Она уже слышала звон падающих шпилек, но эмоции – роскошь в ее положении. Настоящие эмоции, а слезы…
– Но куда я пойду? – Снова всхлипнула. – У меня нет денег, ты… моя сестра.
Ей тяжело дались последние слова, обычно врать легче. Как часто она твердила Мэри, что любит ее, будет счастлива, если у них с Полом все сложится? И кирпичик за кирпичиком разрушала ее жизнь, упивалась отчаянием, которое временами замечала в ее глазах. Это помогало не сойти с ума, держаться, пусть и на грани. Кому-то ничуть не лучше нее? Отлично, зависть сворачивала колючие щупальца и позволяла дышать ровно. Но сейчас, видя спокойное лицо Другой, она задыхалась.
Она, Бьянка, должна жить в этом доме, курсировать с царственным видом, отдавать распоряжения слугам и, развалившись в большой кровати Пола, ждать его возвращения. Она убрала со своего пути Мэри и если ей дадут маленькую возможность, не остановится, убрав Другую. Куда? Неважно. Прочь от дома, денег и Пола!
Но Другая словно читала ее мысли.
– Увы, – сказала насмешливо,- у меня тоже нет денег.
А потом добавила:
– И, к счастью, я не твоя сестра. Для тебя к счастью.
Она закрыла дверь у Бьянки под носом и запретила слугам впускать ее. Напрасно Бьянка кричала, что является близкой подругой их хозяина.
– Мистера Тиксайт нет дома, – лаконичный ответ.
– Но здесь живет моя сестра!
– Она не желает вас видеть.
– Пожалуйста…
– Мисс, перестаньте шуметь, нам приказано вызвать полицию.
Приказано… Это ее роль в жизни Пола. Приказывать, руководить, позволять любить свое тело, баловать. Она вернулась в съемную квартиру, не включала ни телевизор, ни свет, чтобы хозяин снова не наведался и снова не лапал ее сальными взглядами. Она ненавидела Мэри. За то, что ее никто никогда не брал против воли, за то, что она не верила, когда Бьянка ей говорила об этом, за то, что она защищенней в своей отвратительной оболочке, за то, что даже в таком обличье ей удалось соблазнить Пола. Но больше всего, за то, что не смогла уйти по-английски, не прощаясь, и не оставляя вместо себя нечто.
Сумерки заглянули в окно, когда ей удалось дозвониться Полу.
– Приезжай, пожалуйста, – попросила, – ужасно соскучилась.
– Я устал, – отмахнулся он.
– Ты дома?
– Еду с аэропорта.
– Пол, у меня закончились деньги. И я действительно хочу тебя.
Это была козырная карта – сказать ему правду. Дурачок, он ценил откровенность, и даже терпел, что Мэри ни разу не признавалась ему в любви. Мазохист-извращенец. Он приехал, оставил чемодан в машине, поднялся, сразу же положил на тумбочку деньги. Бьянка раскинулась на постели Мэри – интимная связь с Полом стала еще греховней.
– Нет, – сказал он, снимая одежду, аккуратно развешивая на спинку стула. – Повернись, я не хочу тебя видеть.
У него была отвратительная черта: платить правдой за правду. Бьянка стала на четвереньки, и даже колени дрогнули – так долго пришлось ждать. Он лег рядом с ней, потянул на себя, заставил сесть сверху.
– Я передумал, – сказал сухо, – хочу видеть твои глаза.
Она улыбнулась. Он часто говорил так Мэри.
– Глаза шлюхи, – добавил Пол.
Бьянка вынудила себя двигаться, смотреть ему в глаза и делать вид, что счастлива оказанным снисхождением.
– Быстрее, – командовал он. Или наоборот. – Остановись, медленней.
Она ненавидела его. Она ему подчинялась. Она хотела, чтобы он не ушел, когда все закончится. Она, быть может, любила его по-своему. Повеяло холодом, словно в комнате открылась дверца холодильника. Странно, подумала, весна, тепло, они в доме, тела дышат жаром и холодно. Задвигалась активней. И вдруг… ей показалось, она услышала… Пол дернул ее за волосы, повернул лицо в сторону, и она вскрикнула от неожиданности. Недалеко от кровати стояла ее сестра.
